— Я тебя предупреждал. С задержанными не говорить. На их вопросы не отвечать. С надзирателями при задержанных не общаться. Теперь я вынужден вместе с тобой пойти к капитану государственной безопасности Мишину, что бы он принял решение. Оставить тебя здесь, — Воробьев кивнул на дверь камеры, — или сразу ликвидировать.
Ошалевший от предполагаемой кары за такие невинные слова доктор почувствовал, как у него подгибаются колени. Но — не зря же говорят, что ответственности без вины не бывает. В самом деле, нарушил доктор инструкцию главного тюремщика, а стало быть, в глубине души чувствовал себя виноватым. Вот потому и перепугался не на шутку.
— А теперь — работайте, доктор, — любезнейшим тоном окончил Воробьев, вновь заставив врача передернуться, теперь уже от скрипа открываемой двери.
В этот раз, то ли с перепуга, то ли еще по какой причине, Владлен Ильич долго не мог добраться до вены несчастной мулатки, а когда, испробовав аж две иглы, все-таки сумел проколоть её необычайно прочную кожу, то из вены в шприц потекла непонятная сине-голубая жидкость. Совершенно сбитый с толку доктор с большим трудом смог добыть из равнодушно взирающей куда-то мимо него девушки полкубика синей крови.
Внимательно наблюдающий за действиями врача Воробьев внятно хмыкнул и сказал куда-то в коридор:
— Понятно, так и доложим.
Но настаивать на заборе полных двух кубиков, как это было с предыдущими задержанными, не стал, а жестом предложил врачу двигаться дальше…
… Ровно через двадцать одну минуту с момента его звонка в госпиталь, на пороге кабинета капитана Мишина появился врач, но почему-то не один, а в сопровождении Воробьева. И вид у обоих был несколько потрясенный, что по доктору читалось легко, а вот растерянность старшего лейтенанта госбезопасности мог понять только опытный оперативник.
— А ты-то что пришел, Иваныч? — для разрядки поинтересовался Мишин, пока доктор выставлял на стол нумерованные пробирки с пробами.
— Сам увидишь, поймешь, — коротко, но совсем невежливо ответил Воробьев.
«Вот дела какие, — огорчился капитан. — Одни проблемы с этим борделем, да с мулаткой. И как меня угораздило ввязаться…»
— Это всё, — нервно сказал доктор, доставая из саквояжа вслед за последней пробиркой список задержанных с пометками у кого какая по номеру проба взята, — это всё хранится не более шести часов до анализа, потом надо будет повторить.
Самсонов гулко сглотнул слюну, в этот момент капитан и обратил внимание на пробирочку с бледной сине-голубой жидкостью. Он взял её в руки, встряхнул. Жидкость цвет не поменяла. Мишин вопросительно посмотрел на старого тюремщика.
