— Ох, Леночка! Христа на цепи не носят! Шнурок повяжи потом!
— Извините, баба Шура, я не знала, что на цепочке нельзя! — смущённо и заискивающе сказала Лена. — Обязательно повяжу верёвочку, обещаю!
— Ладно, ты молодая ещё. Слушай меня, я ведь плохому-то не научу! Единицы спасутся, помни!
Лиза включила камеру и сделала несколько снимков, подбирая настройки соответственно обстановке. Из алтаря вышел молодой черноволосый священник с клочковатой бородой. В руках он держал евангелие, серебряный крест и небольшой деревянный ящичек. Окинув взглядом присутствующих и положив эти предметы на тумбу, он тихо поздоровался и попросил всех назвать свои имена. После того как просьба была выполнена, он представился отцом Виктором и сообщил, что сегодня ещё одна душа обретёт путь спасения в этом прожжённом грехом мире. Спросив, все ли собравшиеся крещены в православной вере и получив утвердительный ответ, он прочитал небольшую проповедь о значении таинства крещения для христианина. Мягкий и монотонный его голос растекался по церкви как елей. Взгляд больших карих глаз отца Виктора имел какое-то слезливое, но ничего не обозначающее выражение и был направлен выше лиц слушателей. Лиза поймала его голову в перекрестье видоискателя. «Рохля и пустомеля, иди ты к чёрту со своими таинствами!» — подумала она и нажала на клавишу затвора.
То, что происходило дальше, показалось Лизе скучным и противным. Она снимала лица героев этого представления и чувствовала, что фотографии получаются совершенно пресными. Электрические зарницы фотовспышки то и дело отражались в стёклах киотов, и Лиза видела в этой игре света намного больше настоящего, чем в глазах своих бывших друзей. Глядя на маленькую Анну, облачённую в белую крестильную сорочку, она вспомнила о вчерашнем разговоре с Игорем и Алексом на тему оптимального возраста для деторождения. «Да, чёрт возьми, я не хочу детей! — подумала она со злостью. Не хочу, несмотря на то, что уже тридцать. И пусть кто-то считает, что я неполноценная. В конце концов, может быть для таких убогих, как Леночка, я и есть неполноценная. Если им нравится разменивать единственную жизнь на обосранные памперсы, пусть они и рожают, мне наплевать! Вот и Алекс теперь туда же. Но для него сынок или дочка — это совместные прогулки в парке по воскресеньям и больше ничего. Он не станет спускать свою жизнь в унитаз ради детишек. И я не стану. Так что пошли они все на хер, я в эту игру не играю!».
