— Как Джорджия? — спросил я Бернис.
— Она почему-то ничего не ест. Вчера вечером отказалась от курицы по-индийски, сегодня я заказала мексиканскую пиццу, а она даже смотреть на нее не хочет. А я думала, что дети любят чипсы и пиццу.
Да, Бернис не знала еще очень многого.
— Я же передал тебе контейнеры со специальной едой.
— Да?
— В сумке с памперсами.
— Ах, эти…
— Да, в одном телятина с овощами, в другом тушеная курица, а в круглой голубой баночке фруктовый йогурт. Все домашнее.
— Я… э-э, выкинула их все. Думала, это она покакала.
Ну, эту ошибку сделать легко.
— Она ела хоть что-нибудь?
— Ей очень нравятся конфеты с ликером, оставшиеся после Рождества. Их она съела довольно много. Да, и еще меня беспокоит…
— Что?
— Она как-то странно себя ведет.
У меня участился пульс. Один уикенд с Бернис, и вот уже Джорджия ведет себя странно.
— Что именно она делает?
— Ну, если положить ее, скажем, на стол…
— Не клади ее на стол! Она упадет!
— А, да. Ну, в общем, она переворачивается на живот и начинает вся извиваться и ерзать. Как тюлень.
У меня отлегло от сердца.
— Она начинает ползать, Бернис.
Все это было бы очень мило, если бы она не была матерью моей дочери.
— Эд! — донеслось из кухни. — В смеси для соуса какие-то комки!
— Просей через сито! — крикнул я в ответ. — Мне пора идти, — сказал я Бернис. — Ты привезешь ее к пяти, как договаривались?
— Может, пораньше?
— Чем раньше, тем лучше.
Кейт предупреждала меня о своей матери. «Сначала в твой адрес полетят колкости одна за другой, и ты уже будешь на грани срыва, и вдруг она вся станет само очарование и обожание, и ты полюбишь ее».
Со мной этого не произойдет, решил я в тот момент, когда Дафна вошла в дверь и сказала:
— А это, я полагаю, игрушечный мальчик Кейт.
У нее за спиной стоял старый широколицый мужчина с круглым животом и седыми волосами, собранными в клочковатый конский хвост, в белой футболке и джинсовом костюме. В руках он держал большой деревенский горшок. Лично я надеялся, что они привезут бутылку терпкого французского вина.
— Это сделала твоя мать, — сказал Эрик, вручая горшок Кейт, и потом троекратно поцеловал ее. Отвернувшись, Кейт скривилась. На горшок или на поцелуи Эрика?
Примерно через полчаса Дафна неожиданно вспомнила, что у нее есть внучка, и спросила, где Шарлотта.
— Чарли! — крикнула Кейт в лестничный пролет. — Бабуля с Эриком приехали!
— Ради бога, Кейт, — рассердилась Дафна, — ты же знаешь, я предпочитаю, чтобы меня называли не бабулей, а по-французски «мами».
