— Не понял, — брови мои поползли вверх. — Она тоже здесь?
— Так-так! — просиял он. — Моя на мой девушка… как это?… Люб-ля? — неуверенно произнёс он, вопросительно оглядывая нас.
— Вы любите её? — догадалась Настя.
— Девушка любите моя тоже! — заверил он.
— Так ты что ж, её там, в кустах, оставил, что ли? — возмутился я.
— Не так, — отрицательно мотнул он головой. — Девушка здеся! На моя!
У меня челюсть отвалилась:
— Где это — «на моя»?
— Вы, наверное, хотите сказать… — начала Настя, не менее поражённая этой новостью, но он перебил её:
— Вот он!
От его тела отделилась вторая фигура, как две капли воды, похожая на него и встала рядом с ним, потупив глаза.
Что называется, полный финиш!
Мы поражённо молчали, выпучив глаза. А Помогай ласково смотрел на свою возлюбленную. Наконец, я обрёл способность говорить:
— А… больше у тебя там никого нет? Бабушка-дедушка? Мама-папа? Ты уж сразу скажи, чтоб мы в курсе были!
Он расцвёл:
— Зачем никого? Ещё здеся!
Я окончательно обалдел! А Настя, внимательно разглядывавшая его подругу, строго спросила:
— Ну и кто же?
— Мой яйцо! — гордо заявил он и погладил подругу по животу. Та чуть-чуть поголубела, всё так же, не поднимая глаз. Видимо, это означало, что она смутилась. Покраснела, по-нашему.
— Так она что? Беременна?! — вскричала Настя.
— Так-так! — ещё больше засветился Помогай. — Она ожидай мой сагис… как это?… Человечинка! Мало-маленький! — показал он расстояние от пола.
— Ждёт ребёнка? — заулыбалась Настя, сразу изменив своё отношение к гостье. — Вовка! Что ж она тогда стоит?! Предложи даме стул!
Честно сказать, я был настолько поражён, что совершенно позабыл обо всех правилах этикета. Пристыженный, я вскочил, чтобы последовать совету Насти, но Помогай протестующе поднял свои зелёные руки:
— Настя не давай беспокойся! Мой девушка такой хорошо! — он коротко свистнул и «девушка», ни секунды не раздумывая, мгновенно слилась с его фигурой.
— Ну как же так? — расстроилась Настя. — Пусть посидит с нами, поговорит. Мы гостям всегда рады. А, может, она тоже кушать хочет?
Помогай растянул рот в улыбке:
— Настя хороший. Добрый. Моя спасибо за такая! А говорить мой самка… эт-та… девушка!.. не можно! Она не понимай ваша язык. А когда на моя — сразу понимай! Такая закон! — и он со значением прищёлкнул языком.
— Короче, — стал переводить я Насте, — когда они слиты воедино, она тоже понимает, о чём идёт речь…
— Да поняла я! — отмахнулась та, как от назойливой мухи, и опять принялась совестить Помогая: — Она ж у тебя, небось, голодная сидит? Дай женщине подкрепиться-то!
