«Ещё чего! — фыркнула моя „кошка“ со второго этажа. — Только через мой труп!»
«Тоже хорошая идея!» — хмыкнул я и представил, как щекочу ей подошву.
«Вовка! — взвизгнула она. — С ума сошёл! Я уж думала какая-то тварь забралась ко мне в постель!»
«А это, чтоб не подслушивала!» — мстительно хехекнул я и продолжил мысленное путешествие «щекотунчика» вверх по её ноге.
«Прекрати сейчас же!!! — завопила Настя уже в полный голос, да так, что её стало слышно с верхнего этажа. — Думаешь, мне это приятно?!»
Лицо Пашки вытянулось и он неосознанно втянул голову в плечи:
— Это… мне?…
Я рассмеялся:
— Не обращай внимания. С Глашки стружку снимает.
«Я с тобой ещё разберусь! — полыхала моя Настя. — „Глашка“! Меня нет, понял? Сплю я!»
«Приятных сновидений!» — послал я ей поцелуй.
«У-у, подлиза!» — услышал я в ответ уже мурлыкающее.
— И стал тот дедок, — продолжил ободрённый Пашка, — скакать с нашим Вовочкой, аки блоха подковёрная, по городам и весям матушки нашей Земли, иногда совершая прогулки по шопам тамошним для услаждения души меломана нашего музыкальными да художественными приятностями. В космос даже выпрыгивали, дабы на матушку нашу со стороны взглянуть, красоты её оценить…
При этом Игорь насмешливо глянул на Пашку, потом на меня, хотел, видимо, что-то сказать, да передумал.
А Пашка опять вошёл в раж:
— И вот настал час расставания. А надобно сказать, что у Насти в домашнем хозяйстве, если можно так выразиться, любимец был, зверушка такая лопоухая, привезённая дедом с далёкой звезды Канопус. Зверушка, не зверушка, а чесала языком по-нашему не хуже нас с тобою…
Тут Игорь уже взорвался:
— Вовчик, да чего он плетёт?!
— Ты слушай, слушай, — улыбнулся я. — Сказано ж было, что нормальный человек такому не поверит.
— Не, ну это вообще черте что! — пожал он плечами.
— То ли ещё будет! — пообещал Пашка с хитрой физиономией. — Вообще — а-абзавидуешься!.. — Ну вот, — вновь заходил он по белому паркету взад-вперёд, — а родиной той зверушки была неприветливая такая планетка, которая вкруг той Канопусы обращалась. Биэлой её прозывала та зверушка. А вот имечко её я запамятовал, — при этом Пашка страдальчески скорчил свою выразительную физиономию.
— Лори, — подсказал я.
— Во! Правильно! — хлопнул он себя по лбу. — А я: то ли «Гори», то ли «Ури»… Так вот ентая Лори…
— Это был он.
— Да? Ну, без разницы… Ентот Лори наплёл нашему деду, что его планета сплошь покрыта растениями, обеспечивающими приятную смерть в сладком забытьи, на что дедок тот и купился. Ну, насколько ласковы те растения, Вовчик сам потом убедился, — хмыкнул Пашка, мельком взглянув на меня. — Но не в ентом суть. Обучил, значит, дедок нашего Вовочку, как пользоваться тем браслетом, да и хильнул на ту самую планетку. Помирать, значит. — Игорь при этом царапнул по нему взглядом исподлобья. Но Пашка, как токующий глухарь, ничего не замечая, продолжал свою песнь: — Настасья дедушку очень любила и, в расстроенных чувствах, пожелала в тот вечер остаться одна, потому как крутое решение деда и для неё самой явилось неожиданностью. Ну а наш Вовочка, неопытный в полюбовных делах, не посмел ей перечить и помчался домой испытывать новоприобретённую игрушку. Можешь себе представить, как выпрыгивало от радости его ретивое из грудной-то клетки! Такой царский подарок! И, представь, буквально ни за что! Просто родился вовремя! Ну, правда, дедок поставил ещё одно условие: наш Вовчик ни под каким соусом не должен покидать Настасью, что бы между ними ни происходило. Но он мог бы этого и не говорить, только взглянув на счастливую физиономию нашего Ромео! Да и козе понятно, что надо быть последним дураком, чтоб отказаться от такой женщины!
