— Кто звал меня?! — раздался мощный раскатистый бас, эхом несколько раз отразившийся от стен. Заснеженная фигура в санях поднялась во весь свой гигантский рост, головой едва не касаясь замороженного потолка.
Ответом ему было гробовое молчание.
И в этой тишине в двух шагах от меня послышался дрожащий то ли от страха, то ли от возмущения голос директора:
— Безобразие!!! Почему не по программе?!!
Вопрос был обращен к суррогатной «Снегурочке», прижавшейся к двери и совсем позабывшей от изумления заученный текст. Она со страхом посмотрела на директора широко раскрытыми глазами и, пытаясь что-то сказать трясущимися губами, показывала на разыгравшееся действо.
— Кто разрешил?! — взвизгнул директор, топоча ногами.
Дед Мороз степенно сошел с саней и повернулся к нему.
— Али не ждали? — спросил он, широко улыбаясь.
Морщинки у его глаз собрались сеточкой, и от всего облика Деда с его богатейшей шубой, искрящейся на свету, с широкой окладистой бородой до самых колен, веяло добротой и приветливостью.
— Вы кто?! — брызгал слюной директор, подступая к гостю.
Дед Мороз звучно рассмеялся и, широко расставив руки, в одной из которых он держал усыпанный драгоценными камнями посох, обвел глазами притихшую публику:
— Дети! Вы тоже меня не узнаете? Кто же я?!
В тишине раздался рассудительный голосок:
— Вы — дедуска Молос…
— Правильно! — еще шире улыбнулся «дедуска» и поманил к себе говорившую девчушку: — Ну-ка, иди сюда, моя хорошая!
Девочка, лет, наверное, шести, стала пробираться через кордон развалившихся на стульях «хозяев положения». Кто-то из них подставил ей подножку, и она бы упала лицом в снег, если бы Дед Мороз не пришел на выручку. Он сделал навстречу ей движение рукой, с его рукавицы слетел сноп серебристых искорок и, окутав падающую девчушку, вознес ее прямо к нему на руки.
Она взвизгнула от неожиданности и прижалась к его пушистому воротнику. По залу пронесся вздох восхищения.
Укоризненно посмотрев на обидчика и покачав головой, Дед Мороз повернулся к притихшей девочке и тихо пробасил:
— Тебя как зовут, милая?
— Света… — млея от восторга, выдохнула та.
— Света. Светик-Самоцветик, — ласково проурчал Дед, как бы пробуя ее имя на вкус. — Посмотри-ка, что я тебе привез! — Он повернулся к саням, где сидела Снегурочка. Не та, что прилипла к стене и дрожала, как осиновый лист, нет, а настоящая, писаная красавица из русских сказок, в голубой, усыпанной серебристыми блёстками шубке, отороченной белым горностаевым мехом. — Ну-ка, внученька, помогай! — воскликнул он, все так же широко улыбаясь.
