О, Бернар, как он глуп! Она так сильно любила тебя. Разве она могла не хотеть от тебя ребенка? Она всегда мечтала быть матерью, тем более тогда, когда рядом был ты. Она ждала, надеялась, что ты уговоришь ее. А ты этого не сделал, хоть и вправду хотел ребенка. Но не от нее. И у тебя он есть.
— Правда, нам лучше больше не встречаться. Отвези меня домой, — сказала она.
— Нет, Матильда, — он уже почти кричал, до боли сжимая ее руки.
Матильда заметила, что на них оглядываются и, схватив жакет, выбежала на улицу, громко хлопнув дверью.
* * *
Похоже, засорился карбюратор. Мотор несколько раз выстрелил, но к, счастью, не заглох. Надо сказать механику.
Бернар вел машину. Матильда тихонько плакала. Оба молчали.
— У тебя есть платок? Я забыла свой.
Бернар пошарил в карманах пиджака.
— Есть. Только он грязный.
— Ничего, давай. Спасибо, — она взяла платок и вытерла слезы.
За городом Бернар остановил машину.
— Ты хоть немного успокоилась?
— А платок у тебя действительно грязный, — Матильда протянула его Бернару.
— Спасибо, милая, — он произнес это с небывалой нежностью.
— О! Непривычные слова…
— Да, можно сказать и так. Моя любимая, единственная, милая, иди ко мне, — Бернар протянул к ней руки, порывисто дыша. Страсть закипала. Матильда пыталась отвернуться, освободиться от объятий. Но он был все упорней и упорней, он сжимал ее все крепче, целовал ей руки, шею…
— Нет! Нет, — уже обессиленная, она пыталась сопротивляться, но…
От его поцелуев она теряла рассудок. Силы покинули ее, и она сдалась. Они вновь забыли обо всем. Окунувшись в поток пылких страстей, вновь обрели необыкновенное блаженство, бесконечное счастье близости двух безумно любящих сердец.
— Понимаешь, Бернар, — сказала Матильда, когда они возвращались домой, — это было прекрасно, но больше не повторится.
Рукой она придерживала жакет, прикрывая порванную в порыве страсти блузку. Несмотря на физическое удовлетворение, на душе у нее становилось все тревожней и мучительней. Она еще раз убедилась в том, что порвать эту связь будет невыносимо трудно. Прежние чувства остались и еще усилились. Их задушить она была не в силах. Но так продолжаться не может. Это подло и нечестно по отношению к близким людям.
Нет, это была их последняя встреча. И ни за что, никогда…
От таких мыслей ей становилось еще грустнее. Комок застревал в горле. Хотелось плакать, рыдать громко-громко, упав на широкое плечо Бернара.
Но она не должна показывать своих страданий. Бернар слишком решителен и порывист и может наделать массу глупостей.
