– По-моему, у парня просто не все в порядке с головой, – говорит Белинджер. – А та блондинка, это как…
– Навязчивый образ?
– Да. Навязчивый образ. Уверен, если все как следует проверить, то, скорее всего, не окажется даже той планеты, о которой он говорит.
– А может и окажется.
– Так ты веришь ему?
– Нет. Просто у подобных людей, как правило, все выстраивается по очень сложной, обоснованной многими фактами системе, опровергнуть которые крайне сложно, а иногда и невозможно.
– Значит, дело не в роботе?
– А ты хочешь, чтобы дело было в нем?
– Почему бы и нет?
– Могу я спросить?
– Конечно.
– Почему ты так не любишь киндридов?
– Это Кейн просил тебя спросить об этом?
– Причем тут Кейн?
– Не знаю. Ты скажи.
– Думай, лучше о Пэм.
– Причем тут Пэм?
– Не знаю. Ты скажи.
* * *
– Мне страшно, – призналась Файоли Лебон своему роботу. Кольт, который она купила, был старым, но уличный торговец заверил ее, что оружие все еще боеспособно. Он даже объяснил ей принцип действия кольта. Вот рамка, вот ствол, вот кожух затвора, который двигается вперед и назад по направляющим, встроенным в рамку. А вот затвор, ударник и выбрасыватель. Вот предохранитель, который блокирует курок до тех пор, пока рукоятка полностью не обхвачена рукой.
– Ты сможешь, – сказал Файоли киндрид голосом ее покойного мужа. – Это только кажется сложным. В действительности…
– Откуда ты знаешь, каково это в действительности?! – закричала Файоли.
– Знаю. – Робот начал читать стихи. – Помнишь, как это было?
– Помню, – прошептала Файоли.
– А после мы лежали и смотрели, как за окном падает снег, – в черных глазах робота-Персибала стояли слезы. – Просто лежали и смотрели. И это была наша жизнь. Жизнь, которую у нас забрали. – Файоли заплакала. Холодная сталь кольта перестала пугать. Теперь она чувствовала ее тепло, представляла праведный меч, который пронзит грудь дьявола. – Наша жизнь уже кончилась, – сказал робот. – Не позволь им разрушить жизни тех, у кого еще есть шанс в этом мире.
– Не позволю, – пообещала Файоли, вытирая со щек слезы. – Не позволю…
* * *
В эту ночь Кейн был слишком нежен. Даже неестественно нежен. Он не занимался сексом. Нет. Он превратил этот процесс в прелюдию чего-то большего, чего-то более важного, чем скупое удовлетворение плоти.
– Что-то не так? – спросила его Квое, обнимая за шею. Он замер. Приподнялся на локтях и посмотрел ей в глаза.
– Я просмотрел твое личное дело, – сказал он. – У тебя накопилось много отгулов…
