— Сто страниц за год? По странице в четыре дня? Десяток строчек за смену? Вы намерены работать с прохладцей.
Подрядчик мой усмехнулся.
— Десять строк — это по крайней мере десяток страниц черновиков, — пояснил я. — Это бессонная ночь, разбитый вдребезги день, полное изнеможение, головная боль и прочее.
— Да? — произнес он тихо и озадаченно.
— А вы как думали! Вот Гоголь писал первый том «Мертвых душ» шесть лет. В поэме этой, помнится, три сотни страниц. Значит, по пятьдесят страниц в год, то есть в среднем по пять-шесть строчек в день.
— Да? — опять озадаченно сказал он. — Ишь ты… А что, верно. Хорошего много не бывает.
— И перед вами не Гоголь, — опять напомнил я.
Неподалеку от нас стояли и покуривали двое парней, и я только потом сообразил, что они имеют какое-то отношение к моему собеседнику. Впрочем, они не слушали нас.
А вокруг был весенний лес в молодой листве, не умолкающий птичий щебет, ласковый ветерок веял.
Если б не этот попутчик, сошедший вместе со мной с электрички и возжелавший стать героем литературного произведения, я прогулялся бы вон по тем мосточкам, посидел на знакомой поляне, слушая звуки лесной жизни. Затем, собственно, я и сошел именно в Ямуге, а мог бы доехать и до Решетникова — там отходит от главной магистрали ветка на Новую Корчеву. Однако вот попался заказчик литературного портрета…
Кстати, до сих пор я не знал ни имени его, ни фамилии, таково уж было наше дорожное знакомство, но тут, на платформе Ямуги, он назвал себя: Кубаров Игорь Витальевич. Назвался, будучи уже уверенным, что я соглашусь на его предложение.
А почему бы в самом деле мне не написать о нём? Передо мной стоял современный преуспевающий человек, деньги в его кошельке, вишь, размножаются самопроизвольно, делением и почкованием. Может быть, получится любопытный портрет.
— Так и быть, я напишу о вас рассказ, — сказал я.
— Повесть, — поправил он, — чтоб вышло посолидней.
— Ладно, маленькую повесть. Чтоб не напрягаться, объёмом… ну, скажем, десять-пятнадцать книжных страниц. Это немало, поверьте!
— Что за книга в десяток страниц! — запротестовал он.
— Мы опубликуем это в столичном журнале, поместим в Интернет, — убеждал я его. — О вас будут читать во всём мире!
— Ну, хорошо, — подумав, согласился он. — Только давайте поскорее, порасторопнее, не затягивайте это дело.
— Срок исполнения — три месяца.
— Два, — поправил он.
— Как получится… Может быть, потребуется вдвое больше времени: там будет отображен ваш внешний и внутренний облик, насколько это в моих силах, перечислены ваши деяния, какие пожелаете увековечить, имена предков, друзей, жён, любовниц… собутыльников и сокамерников…
