Сообразительные модельеры в начале своей карьеры старались заполучить самый ранний показ дня. Тогда у фотографов было достаточно времени проявить и разослать снимки, с тем чтобы они попали в утренние выпуски газет следующего дня и в несколько оборотистых вечерних газет. Но Спенс не был начинающим модельером. Он был просто осторожным бизнесменом, который понимал, что соответствующее время означает известность в мире моды, а известность означает доход.
Наконец лифт, крякнув, остановился в вестибюле. Манекенщица и Марселла Тодд проскользнули в уголок.
— Вы, девушки, работаете на показе Спенса? — спросил плотный мужчина, энергично наседая на Марселлу и молоденькую манекенщицу. Он повернулся, чтобы все друг друга видели — женщины, прижатые к стенке лифта, и мужчина, улыбающаяся глыба среднезападной общительности, в центре кабинки.
— Да! — отрезала манекенщица таким тоном, что мужчина даже поежился.
Он повернул голову и сосредоточил все свое внимание на Марселле.
— А вы, маленькая леди?
— Нет, не работаю, — ответила она.
— Шутите. С вашей внешностью вам надо обязательно попробовать. Уж я-то в этом деле понимаю. Вы когда-нибудь слышали о магазине «Бердкейдж»? — Ответа он ждать не стал. — Это самый шикарный магазин модного платья в Куинси. Это в Иллинойсе, не в Массачусетсе. Люди все время путают. Но мы продаем по-настоящему модную одежду. У нас клиенты даже из Молайна. Я занимаюсь рекламой, и, поверьте мне, вы прекрасно подойдете для «Бердкейджа». — Он говорил быстро, потому что даже самый медленный лифт добирался до демонстрационного зала Спенса, расположенного в пентхаусе, меньше чем за две минуты. — Для вас это будет прекрасной возможностью, юная леди.
— Я была манекенщицей. Больше я этим не занимаюсь, — твердо сказала Марселла.
К счастью, двери лифта открылись, и его помятые в тесноте обитатели высадились на обитом серой замшей верхнем этаже, принадлежавшем «Спенс дизайн». На первый показ основной коллекции по обыкновению собиралась уйма репортеров, оптовики, которые всегда много покупали у Спенса, некоторые из его богатых клиентов и небольшое число звезд кино и Бродвея, которые бесплатно получали от него одежду в обмен на свое присутствие на его первых показах. В такие моменты в зале оказывалось слишком много людей, воевавших за ограниченное количество складных стульев.
Манекенщица со своим огромным вещевым мешком направилась к задней двери, возле которой стояла высокомерная и неприветливая особа — нечто среднее между охраной и администратором. Дверь на мгновение приоткрылась, и девушка исчезла в помещении, полном обнаженных тел и платьев за тысячу двести долларов — если брать оптом.
