— Ну все, Настюшка, идем!.. Даст Бог, опоздаем…
Последнюю фразу она почему-то произнесла вполголоса и отвернувшись в сторону.
И мы пошли. Точнее, поехали. Пересаживаясь из автобуса в автобус, из троллейбуса в троллейбус, пока не добрались до самого центра города. Первым, что увидела я в центре, был огромный театр с массивными колоннами в два ряда и серебряным куполом, покрытым черепицей, словно драконьей чешуей. Я почему-то сразу поняла, что это именно театр. Еще до того, как заметила вывешенный репертуар и цветную афишу какого-то спектакля с изображением балерины в чудесной прозрачной юбочке. Поняла и замерла в почти благоговейном восхищении, сдавленно прошептав:
— Бабушка, я здесь буду танцевать?
— Если будешь так косолапить, — бабушка кивнула на мои ноги в белых туфельках с тоненькими кожаными ремешками, — то только дома, на кухне. Или в цирке, вместо медведя…
Любезная женщина на улице, с понимающей улыбкой взглянувшая на мой парадный бант, объяснила нам, что училище находится сразу за театром, но нужно сделать крюк, потому что там ремонтируют трамвайные пути. И мы снова пошли, теперь уже дворами, мимо громадных серых домов с высокими окнами. Становилось жарко. Бабуля, доставшая из сумочки носовой платок, все чаще прикладывала его к покрасневшей шее и вискам. Я скоро заканючила, что хочется пить. К счастью, по пути попалось маленькое кафе. Мы зашли внутрь, съели по мороженому с шоколадом и орехами и выпили на двоих бутылку пепси-колы. А в Уральске пепси-кола была большой редкостью. Собственно, я и пила-то ее до того только однажды на дне рождения у подружки, а потом выменяла крышечку с голубой и красной «кляксами» на два календарика из мультфильма «Золушка». В Северске пепси можно было пить сколько угодно. Этот город начинал мне определенно нравиться…
Оказалось, что до училища мы не дошли всего с десяток метров: от входа в кафе-мороженое его уже было видно. Правда, выглядело оно в отличие от театра довольно невзрачно. Зато на дверях висело объявление о приеме документов, мгновенно настроившее меня на бойцовско-оптимистический, а бабушку — на меланхолический лад.
— Ну, что ж, успели так успели. — Бабуля вздохнула и покачала головой. — Может быть, судьба?
Меня она оставила в вестибюле, строго-настрого наказав никуда не убегать, а сама поднялась по лестнице на второй этаж. В вестибюле было прохладно и скучно. Толстая вахтерша в зеленой газовой косынке вязала такой же омерзительно-зеленый шарфик и время от времени неодобрительно посматривала на вертящуюся возле кадки с фикусом девочку. Девочке было лет восемь или девять, и кипучая энергия била в ней ключом. Она то обегала несчастный фикус на цыпочках, размахивая в воздухе одной рукой, как юная и неуклюжая ворона, то принималась прыгать на месте, то, опершись о край кадки, резко взмахивала ногой назад и в сторону. Я чувствовала, что ведет себя девочка плохо, и поэтому сама старалась произвести как можно более благоприятное впечатление. И, конечно, было странно и несправедливо, что именно на меня, чинно стоящую у стеночки в своих белых с бахромой носочках и белом платьице, указала дежурная, когда мимо железной «вертушки» прошла женщина с сердитым лицом и темными волосами, завитыми крупными локонами.
