В этом месте Инесса обычно комментировала:
– Я так замерзла в этой промозглой аудитории, у меня прямо зуб на зуб не попадал. Я уж не об экзамене думала, а о том, как поскорей выпить горячего, хоть чаю, хоть кипятку. И ужасно заболеть боялось, снова в больницу попасть. А Андрея я терпеть не могла, он всех нас презирал: глупые девчонки, несмышленыши, туда же – в инженеры. А у самого на ногах – хромовые сапоги! Крепкие такие, прекрасные сапоги! В них должно было быть так тепло, и никакие лужи им не страшны.
Инесса давно не испытывала чувства защищенности ног от природной стихии: ноги мерзли, ноги промокали; ноги всегда хотелось упрятать подальше от чужих глаз. Но откуда это было знать Андрею. Он с неприязнью желал нахальной девице двойки. Девица была худая, патлатая, на лице одни глаза и видны, эти глаза Андрей, впрочем, раньше, на лекциях, заметил – заметил, и все, ничего при этом не подумав. А если и подумал, то безотчетно.
Сейчас он ждал, как доцент Инессу засыпет. Так ей и надо... Не лезь. Он смотрел на ее решительное, отчего-то сердитое лицо. Она отвечала так, словно не сама отчитывается в знаниях, а бестолковому экзаменатору втолковывает то, о чем он и слыхом не слыхивал. Занятная девица. Соображает. Ну-ка, а как ответишь на дополнительные вопросы?.. На дополнительные вопросы Инесса тоже ответила. Стояла около стола и ждала, пока ей вернут зачетную книжку с заслуженной пятеркой. А Андрей от сердитого ее лица повел взглядом ниже: джемпер в белую полосочку, мятая (не потому, что неглаженая, а потому, что сразу же после глажки становилась такой же, как и до утюга) юбка... Штопаные-перештопаные толстые, грубые чулки. Белые перепоночки босоножек выглядывали из галош.
Никто тогда не блистал нарядами, Инесса не очень выделялась. Устраивали в институте новогодний вечер в том году – на столе стояло вино и даже какие-то закуски, веселились все равно, тост у всех был один: за окончание войны, в разных вариантах, и вдруг старенький профессор-математик попросил слова и сказал, что хочет выпить за вот всех сидящих за этим столом девушек. Которым голодно и холодно, а они все равно учатся и приходят в институт в своих бедных нарядах, но с беленькими наглаженными воротничками... Нет, сами они не чувствовали себя героинями, но было приятно узнать, что кто-то заметил и их мужество...
– Ты такая была бедненькая тогда, – говорит Андрей, когда они начинают вспоминать былые годы. – От жалости у меня прямо сердце сжалось.
