Его позвали ужинать. Он пошел, сел за стол, сложил на нем руки, переплетя пальцы, повесил голову на левое плечо и замер в неподвижности.
Он задумался.
Лениты здесь нет – ни в гостиной, ни в спальне, ни во дворе, ни в саду, ни вообще на фазенде. Больше он ее не увидит, не услышит ее нежного голоса, не поцелует ее пунцовых губ, не будет впивать ее свежее дыхание... Один... один... он остался один!
Она искала его, соблазняла его, отдавалась ему, выполняла все его прихоти, кроткая, покорная, послушная – и все это для того, чтобы вот так его бросить, оставить наедине с воспоминаниями и неисцелимой тоской!
Нет, быть того не может! Ленита здесь, за столом, напротив него; никуда она не уезжала...
Он поднял голову, открыл затуманенные глаза, но увидел перед собой лишь креолку-горничную, которая лениво отгоняла мух пучком дикого розмарина.
Барбоза снова повесил голову и предался горестным думам, как будто ему доставляло удовольствие бередить кровоточащую, незаживающую рану.
Какое безумие!
Когда-то у него были десятки любовниц и законная жена, он глубоко изучил капризную, невротическую, переменчивую, алогичную, фальшивую абсурдную натуру самки человеческого рода, хорошо знал женщину, ее матку, ее плоть, ее немощный мозг, порабощенный плотью, управляемый маткой,– и так глупо, так нелепо, словно неопытный молокосос, угодил в сети женских чар!
Время шло. Ужин остыл.
Барбоза встал.
–?Ужинать не станете, хозяин? – уныло спросила чернокожая кухарка, следившая за ним у двери, ведущей в коридор.
–?Нет, Рита. Не хочется. Болен я.
Он вышел на крыльцо. Вид перед ним открывался широкий, но безжизненный, словно труп.
За грудиной болело, дышать было тяжело.
Хотелось плакать. Он надеялся, что слезы облегчат ему душу. Но глаза оставались сухими и воспаленными.
В неподвижности вековых деревьев, в бесстрастном спокойствии желтых склонов ему виделось враждебное. Это величественное равнодушие раздражало его, словно издевка над его душевными муками.
Все напоминало ему о Лените. В передней он вспоминал их первую встречу, когда его мучил приступ мигрени; в саду – как он впервые заговорил с ней; на простиравшемся перед его глазами лугу – как они вместе ходили на прогулку; в близлежащем лесу он вспоминал охоту, птиц, агути, кабанов, гремучую змею... Ох уж эта змея!!! Почему Ленита не умерла от ее укуса?! Зачем он спас ее от смерти? Если бы она тогда умерла, то у него бы осталась лишь светлая печаль, а не мучительные воспоминания, которые казались ему хуже смерти.
