Вейн ввалился в номер одновременно с девушкой. Мои утренние гости отказались от кофе, я единолично переместил содержимое кофейника в желудок. Удовольствия не получил, но нужного эффекта добился. Вейн натужно молчал. Ключница наслаждалась зрелищем, а я кофеином, добравшимся до мозга. По просьбе черноволосой, коротко подстриженной девушки в малиновом свитере и джинсах, я пару раз завывал, под немое осуждение Вейна. Он - Молчун - молчал, как и следовало, а с ключницей мы сговорились встретиться вечером, после ее дежурства.
- Не надоело валять дурака? - спросил Вейн, когда мы вышли из номера. Я никак не мог попасть ключом в скважину лампы.
- Нет, - огрызнулся я, - и чего вы все меня пытаетесь учить? Помнишь Портоса? Так и я - валяю дурака, только потому, что валяю дурака. Коли не дурачиться - повыть, поржать, полаять - можно свихнуться. А я не хочу сходить с ума, как все остальные. Разве ты не видишь, сколько вокруг шизиков? К тому же, с дурака спроса меньше. "Что-с-него-взять?". И еще: "Дуракам-закон-неписан".
- Прекрати, - скривился Молчун, вталкивая меня в лифт. Мы опустились вниз, до уровня холла: стекло, ковры, ножки. Диванов, столов, стульев, девочек.
- Послушай! - я остановился. - И посмотри вокруг: как их тут преступно много!
- Кого? - не понял Вейн.
- Ну, этих, в платьях, - обрадованно воскликнул я.
- Их всегда много, а иногда - слишком много.
- Разве бывает - слишком? - удивился я, вспоминая мужской коллектив АМС-4.
- Бывает, - ответил Вейн, - сам сказал "преступно много", - ухватил меня за рукав и потащил к выходу.
- Радостная весть, - улыбнулся я, - не тащи, сам пойду.
- Хромого могила исправит, - Вейн махнул на меня рукой. И в прямом и в переносном смысле.
- Правильно, - вырвался я и побежал к двери.
Я вел серебристый "Медиум" Вейна так, как будто писал очередную статью для газеты. Писал, заранее зная, что и она не пройдет. Как и все предыдущие. Мысленно я видел, как на ровном белом поле листа, слева от напечатанного текста, появляется карандашная надпись: "Вычурность, красивость - одно из зол Вашего стиля". С редактором не спорят.
А я не могу писать иначе: будь то статья или запись в дневнике. Мне тесно в рамках строгих литературных ограничений.
Поэтому: "... машина тупорыло петляла, утрамбовывая и без того плотные ватные тампоны тумана, набившиеся в узкие щели меж домов. Солнце, перепутав день и ночь, опорожнило дрожащие надежды утренних мечтателей - они уже не смогут окунуться в одобрительное поблескивание его лучей. Фонари, бледными немощными пятнами, как знаки дороги "наезды-настолбы-запрещены", съежившись, охраняли самих себя. Очередной поворот выбросил машину на набережную. С моря налетел ветер, протиснулся сквозь крохотные щели, наполнил салон густым тинным выхлопом..."
