Бэтман Аполло | страница 72

Мне вдруг показалось, что на меня смотрит множество скрытых в стенах стеклянных глаз.

– Но если свидетели любви не комары, то кто тогда? – спросил я, оглядывая комнату.

– Как кто, Рама, – сказала Софи нежно. – Мы с тобой.

Я вдруг действительно почувствовал себя идиотом. Причем неизлечимым.

– А теперь пошли отсюда, – сказала Софи. – Самое время смыться.

На следующий день в классе Софи поздоровалась со мной не то чтобы неприветливо, но и не особо приветливо – и сразу перестала обращать на меня внимание. Сев за парту рядом со мной, она повернулась к Эзу и начала говорить с ним по-французски. Тот рассказывал что-то смешное, и Софи смеялась так счастливо, что я немедленно стал испытывать ревность.

Она вела себя так, словно ночью между нами ничего не произошло. Можно было подумать, мне просто приснились все эти вчерашние трансформации пола (выражение отлично подходило и к перемещениям каменных плит, и к ее имперсонации Дракулы).

Если бы не комар с прилипшим кусочком краски, которого я тщательно осмотрел перед тем, как отправиться на лекцию, я вправду мог бы так решить. Но комар был настоящим.

Наконец пришел Улл. Софи с Эзом замолчали, и мне стало чуть легче.

Улл написал на доске:

Опустив мел, он грустно оглядел класс.

– Это наше последнее занятие, – сказал он. – Потом вы разъедетесь по домам и втянетесь в работу. Вы будете выполнять много разных дел – каждое национальное сообщество ставит сегодня перед вампирами-ныряльщиками особые задачи. Но если бы вы спросили, что является самым важным с практической точки зрения для нас всех, я ответил бы не задумываясь. Это, конечно, Золотой Парашют. Именно о нем мы и будем сегодня говорить.

Он подошел к доске и нарисовал на ней несколько религиозных символов – христианский крест, полумесяц, звезду Давида, какую-то индийскую закорючку и непонятный мне китайский иероглиф.

– Задумайтесь вот над чем. Каждый человек на земле знает, что когда-нибудь умрет. Поэтому – именно поэтому – и существуют мировые религии. Чем ближе к развязке, тем чаще человек бегает в храм локального культа, где ему за небольшую мзду обещают спасение того, что он считает собой. Некоторые особо доверчивые люди настолько боятся посмертного исчезновения, что с шумом и треском уходят из жизни по своей воле, налепив на лоб сомнительный билет в рай… Однако удивительно вот что. Подобная религиозная озабоченность характерна лишь для социальных низов. Если мы поднимемся в высшие слои человеческой иерархии, мы встретим странное, чтобы не сказать поразительное, безразличие к вопросам загробия… Так это, во всяком случае, выглядит со стороны…