Эмка попыталась разрядить скучную обстановку:
— Витька, приходи сегодня, ещё разок в картишки сыгранём. Меня Саня научил паре секретов!
— Разбежались, — парень отрицательно поводил указательным пальцем. — Нашли дурака. Я по глазам вижу, что вы махмадерить собрались.
— Ну вот, — девчонка хлопнула ладошкой по столу. — Если Димка не явится, что ж, нам вдвоём с Сашей играть? Инга не захочет…
— А где она, кстати? — спросил Витька, разом забыв о карточной теме.
Эмма пожала плечами.
— В палате, — ответил за неё Шпала. — Надо оно тебе, Витёк? Это прескверная девчонка. Все недостатки твои перечислит, не боясь, как будто держит в кармане запасную челюсть. Базар надо фильтровать. А то мало ли что мне не нравится, я ж не говорю.
Виктор ничего не сказал, но подумав несколько минут, насупился и фыркнул.
— Ну а она говорит. Честь и хвала.
— Что ты несёшь? — зевнул Шпала. — Вирус, что ли, до мозгов добрался?..
Парень подпёр голову. С Сашкой и Эммой было весело, но говорить плохо об Инге он не хотел. И нашим, и вашим жить сложно, он это прекрасно понимал: нельзя находиться постоянно меж двух огней. Всё-таки надо было принимать чью-то сторону, пусть и негласно. Виктор отстучал пальцами дробь на столе и понял, что о компоте уже и думать забыл. Он молча поднялся и вышел из-за стола.
Виктор покинул приторно-горелую атмосферу столовки. Завидев в коридоре вальяжно прохаживающегося Тимофея, мальчишка поздоровался; врач снисходительно кивнул, на удивление, не сказав ничего язвительного, и Витя пошёл дальше вдоль бело-зелёных стен.
Неисправная лампа почти перегорела за прошлый вечер и теперь только тускло мерцала, еле-еле поскрипывая, как старая дверь.
Проскочив мимо ординаторской, Витька, постучав, заглянул в восьмую палату. Увидев его, Инга мило улыбнулась, и мальчишка смело вошёл. Несмотря на то что шторы были отдернуты, помещение казалось пасмурным и прохладным, так как утренняя сырость, поднимаясь с земли, норовила просочиться через щели в раме.
— А я-то думаю, чего это ты завтрак прогуливаешь… — протянул парень, усаживаясь на другом конце кровати. — Вчера меня такой иголкой пришили, сегодня тебя.
Девушка сидела по-турецки, одетая во всё в ту же большую клетчатую пайту, и к её руке тянулась трубочка от капельницы.
— Тромбоциты поднимаем, — будто оправдываясь, сказала она, взглядом указывая на штатив.
— Что-то читаешь? — Витя заметил небольшую стопку книжек на тумбочке.
— Не столько читаю, сколько учу. Уроки. И так ведь школу пропускаю, надо хоть что-то делать.
