Володька ежился, жмурился, тер глаза.
— Дядь Сёма, давай про золотую рыбку, — звенел он, — а то зареву! Мыло щиплется.
Сто раз уже рассказывал Семён Володьке про эту самую золотую рыбку, можно и ещё.
— Не реви. Жили-были старик со старухой у самого синего моря… вот как у нашего озера, на берегу. Старик ловил неводом рыбу.
— Я папе сказал, а он говорит: браконьер твой старик.
— Не слушай его, слушай меня. Старик ловил неводом рыбу, а старуха пряла свою пряжу. Вот однажды закинул он невод, пришел невод с одною тиной.
— А потом с золотой рыбкой?
— Погоди, парень, не спеши. Второй раз закинул он невод — пришел невод с травою морскою. Он в третий раз закинул невод.
Однажды (рассказать — никто не поверит!) во время очередного отмывания Володьки от машинного масла приплыла к ним и в самом деле рыбка из озерной глуби сюда, на мелководье. Они оба разом увидели ее в двух шагах от себя среди кусточков осоки и замерли. И она смотрела на них выпуклыми немигающими глазами, то одним, а то повернется — другим. Рыбка была довольно большая, с ладонь, золотая чешуя ее посвечивала на солнце, играла, переливалась, когда она так божественно шевелила плавниками и хвостом. Семён явственно увидел, как она открыла рот и то-то сказала им, но что именно, не было слышно. И еще: Семёну показалось, что рыба улыбается, ласково и дружелюбно. Выпустила изо рта хрустальный пузырёк, повернулась — золотом осиянно осветился бок ее в крупных и мелких чешуйках — и уплыла.
— Видал? — в восторженном онемении спросил Семён у Володьки.
— Видал, — шепотом подтвердил Володька и оглянулся на Семёна: как же, мол, всё это понимать?
— Не шевелись, она опять приплывет, в чешуе, как жар горя.
Стояли, замерши, напряженно вглядываясь в воду. Ветер налетел, блики засверкали по всему озеру, и показалось, что тут и там мелькнуло сразу несколько играющих рыбок, уже не в золотой, а в серебряной чешуе.
— Их много, таких красивых лягушек? — спросил Володька.
— Ты что, это ж была рыбка!
— Не-ет, — убежденно возразил Володька. — Лягуха, только очень красивая, в чешуе.
Тут и Семён засомневался:
— Наверно, сначала-то она была рыбка, а потом превратилась в лягушку.
Боковые-то плавнички и впрямь похожи были на лапки, и хвостом шевелила как-то иначе, не похоже на рыбку. Может, это не хвост, а задние лапы, сложенные вместе? У парнишки глаза острее, он не мог ошибиться.
Такое вот происшествие случилось, они его долго потом обсуждали и всегда о нём помнили.
