Гробокопателями были те же солдаты конвоя, приставленные к ним. Когда сразу умирало несколько мальчиков, они выкапывали одну яму-могилу и бросали в нее трупики. Если при бросании покойники не ложились в порядке, солдат спускался в яму и ногами притаптывал их, чтобы больше поместилось.
Так усеяли дети дорогу следования своими трупиками, пока не прибывали в город назначения, к зданию кантонистской школы.
Печальную славу получил поручик Меренцов, партионный офицер, сопровождавший по обыкновению партии в Казанскую кантонистскую школу. Родные знали, как плохо кормят детей в пути, а потому снабжали их деньгами на покупку съестного. Деньги мальчики зашивали в одежду для большей безопасности. Меренцов знал об этом и не брезгал присваивать эти деньги. Накануне выступления он обыкновенно собирал кантонистов и заявлял им:
— Завтра чуть свет — поход. У кого деньги зашиты — сейчас же достать и принести ко мне; я спрячу и в дороге буду выдавать по мере надобности. Кто этого не исполнит и я услышу жалобу на потерю или кражу денег — запорю. Марш за дело и помните, что розог везде много.
Но находились бойкие парнишки, которые не доверяли офицеру и высказывали это вслух.
— Ка-а-ак? Мне не доверять, когда начальство поручило мне вас, пархатых? Розог!
— За мои деньги мне не можно трогать; жалобвать-ся буду выше, — не сдавался мальчик, коверкая русский язык.
— Я вот тебе покажу как рассуждать. Всех сюда! — И минут через пять мальчики впервые увидели солдатскую экзекуцию.
Тяжелый стон раздался из сотен грудей. На всех напала печаль.
— Так буду я драть всякого, кто меня ослушается, — заключил Меренцов. — Деньги сюда, иначе всех незаписанных сейчас же перепорю. — И, неповиновавшиеся первому требованию, немедленно отдавали свои деньги.
Пока дорога лежала по городам и местечкам черты оседлости толпы евреев и евреек провожали рекрутов с погребальными причитаниями и, конечно, мальчиков кормили бесплатно. Добыть от Меренцова пару гривенников из собственных денег на мелкие расходы было очень трудно.
— Пожалте, ваше благородие, рубль на рубашку, — трусливо попросит, бывало, рекрут.
— Не дам, дорога дальняя, успеешь промотать, а здесь жиды все дадут даром, коли попросишь, — решал офицер. А повторять просьбу было рискованно.
Под стать своему начальнику были и конвойные солдаты. Они выпрашивали, выманивали или угрожали, требуя денег.
— Хлопцы, дайте-ка на выпивку, — скомандует конвойный своему десятку. — За это ужо всех купаться свожу.
