Дед уже собирался зазвонить, как калитка отворилась (только тогда я заметил видеоглаз на заборе), и пред нами оказался старик в высоких валенках с галошами, последние я видел только в старых кинохрониках. Всем видом своим он напоминал Фантомаса: лысый блестящий череп, глазенки-буравчики, длинные криминальные руки, готовые вспрыгнуть на горло врага. Тренировочные штаны клуба «Динамо» указывали на его принадлежность к Монастырю. В давние времена носить такие штаны считалось стильным и престижным, а полный спортивный костюм с начесом приводил в волнение страждущих дам не меньше, чем нынешнее Версаче.
— Вам кого? — спросил он грубо, явно это был охранник самой низшей категории.
— Вы меня не узнаете? — залопотал дед, постыдно смутившись.
Наступила пауза, в течение которой Фантомас напряженно ощупывал дедов лик и фигуру, причем никакого радушия на его физиономии не наблюдалось. В этой накаленной ситуации дед ухитрился дотянуться до уха Фантомаса (пришлось согнуться и как бы нырнуть в воротник его поношенной дубленки) и прошептать ему на ухо некие загадочные слова.
— Ах, это вы! — оживился старикан. — Так вас выпустили? А я думал, что… это самое… того… (тут послышались явные нотки разочарования).
Тем не менее он поднял длань и препроводил нас в дом, при этом во дворе я не приметил ни одной Баскервилыни из стаи, заявленной на заборе. Я ожидал увидеть древние буфеты и диваны совкового дизайна, но внутри оказалась изысканная антикварная мебель явно трофейного происхождения, скорее всего, прямо из здания гестапо (возможно, вместе с Гиммлером, Кальтенбруннером и Мюллером). Тут появилась худая мумия в фартуке, экономка или супруга или симбиоз обеих, но хозяин дома отослал ее обратно, достал из горки с саксонским фарфором початую бутылку водки и рюмки (только две, меня в счет не принял, по-видимому, считая пионером). После пары вспрыскиваний уста разверзлись.
— Я всегда был на твоей стороне, собаке собачья смерть. В партизанах я штук десять пособников расстрелял лично, рука не дрогнула. Да и ты задание имел на самом высоком уровне. Но сгубила все политика, шлюха беспринципная. Каждый вел свою игру, одни защищали интересы Отчизны, другие наводили мосты с Западом, без которого властью не пахло. Мечтали о супермаркетах, виллах, ранчо. Разве кто думал об олигархах в начале перестройки? Ну, сапожная мастерская, мелкая фирма, две, а не одна автомашины… Меня быстренько выперли из службы сразу же после переворота. Наверное, за то, что я не побоялся выскочить с пистолетом, когда мерзавцы снимали с постамента памятник Дзержинскому.
