— Не новость это, Приходько, — сказал Шмель. Потом долго молчал.
История Славки Коржика (Вячеслав Коржиков он на самом деле) вообще-то дикая, — в Климове он в подследственном изоляторе сидит. А трактор его постепенно раскурочивают, хоть Тарас Григорьевич и приказал особо охранять. Все в Забаре ждут суда, лет пять мужику припаяют, не меньше. На жизнь председателя покушался, — гонял на тракторе по пахоте, а потом легковушку начальственную протаранил. И все, конечно, из-за денег, зарплату по году не платят. Славке лошадь даже не дали, чтоб на ярмарку два мешка картошки на продажу отвезти.
В Забаре, когда случилось это со Славкой, — гром грянул. Народ раскололся — кто поддерживал Славку, кто осуждал. А если по правде — без свидетелей все поддерживали.
И Шмель разгневан был. По этому случаю сам пришел в село и сказал людям, что если так пойдет, — мудрецы всего мира вас не выручат и даже Бог вам не поможет.
Что такое власть, ежели она бесконтрольная? — спрашивал Шмель. Напасть это на людей, а не их благо, ибо такая власть только о себе думает. А на суд много ли надежды? Нет. Суд закон ценит, а не человека. Закон за порядком в государстве следит, а не за душами людей, их надеждами.
Но Шмель, конечно, не призывал к самоуправству. Настоящая власть над человеком, говорил он, у земли, а людское начальство лишь помощник этой власти. И суд без народной совести — не суд, а расправа. Земля трудолюбие ценит и не дает людям ум пропивать, а совесть, прошлое и семью бережет.
Мысли Шмеля изложил мне Тарас Григорьевич. На свежую голову бригадир и сам мог поговорить о жизни. Его любимая фраза — «Кривая не в ту степь нас тащит». Намек я хорошо понимал. Он считал, что Славка и председатель оба преступники, и это самое опасное, потому что судить в таком случае надо всех — по совести и по закону.
Между прочим, вспоминая Славкину историю и разговор тогдашний с Приходько, я не мог понять — почему же сейчас все отмалчиваются? Оттого ли, что ничего в Забаре не изменилось, каялись перед Шмелем уж много раз, а воз, что говорится, и ныне там, — или ждут от старца новых советов?
Долгую паузу нарушил наконец сам Шмель.
— Значит, в раздорах по-прежнему живете? Говори вам, не говори…
Приходько оборвал мудреца, чего никто, я знаю, себе никогда не позволял:
— Шмель, у кого земля, у того и власть. Сам говорил. Земля не наша.
— Ну и что? Ежели тебя кормит не мать, а чужая женщина, отречешься от нее? Вы отреклись. И потому у меня уже нету ни волшебства, ни сил вам помогать. Нету, мужики. Не во мне было волшебство, а в земле вашей, и вы этого не поняли.
