Как уже
отмечалось,
Бодхидхарма
делал упор на
оздоровительную
гимнастику в
качестве
метода
овладения
психотехникой.
Но его последователям
этого было
мало. За
стенами
монастыря монахи
попадали в
среду лихих
людей,
которые не
очень-то
церемонились
с
бритоголовыми
аскетами.
Трудно было
достучаться
к их душам
одними
молитвами. В
результате наследие
Бодхидхармы
дополнилось
системой
самообороны.
Различные
системы
рукопашного
боя сложились
в Китае
задолго до
проникновения
буддизма.
Издавна
существовал
обычай
поединков без
оружия, так
называемое
сянпу. В этих
поединках
использовались
приёмы
борьбы и
кулачного
боя. Сянпу
было популярно
и при дворах
властителей
и в среде простолюдинов.
Монастырская
школа
самообороны
значительно отличалась
от аналогичных
светских
систем не
только связанностью
военно-прикладной
и оздоровительной
направленностью
через набор
базовых
движений, но
и характером
самой боевой
техники.
Мирянин мог
воспользоваться
оружием, для
монаха это
исключалось.
Поэтому
ставка делалась
на
скоростную и
силовую
подготовку. Отсюда
изнурительный
режим
тренировок.
Этим же
продиктован
интерес к
болевым
точкам,
позволяющим наверняка
повергнуть
противника.
Тогда же в
Шаолине
оформились
приёмы
захвата рук,
основанные
на болевом
воздействии.
Монашеская
тога
сковывала
движения,
поэтому преобладали
прямолинейные
движения с
ограниченным
набором
уходов с
линии атаки.
Однако, в
целом ранняя
боевая
техника в Шаолине,
как мы
убедились, не
отличалась
особой
изощрённостью.
Её
прямолинейность
диктовалась
не только
особенностями
религиозного
одеяния, но
главным
образом достижениями
монашеского
психотренинга,
главной
части
тайного
учения. О
психической
тренированности,
как решающем
факторе в
боевом
единоборстве,
знали ещё
даоссы. В
популярной
даосской
притче
рассказывается,
как однажды
некий Лецзы и
Гаоцзы
состязались
в стрельбе из
лука. Лецзы
поставил на
предплечье
кубок с водой
и стал
пускать
стрелы с такой
быстротой,
что три
стрелы
одновременно
были в полёте.
При этом он
умудрился не
расплескать
воду из
кубка. ²Это
мастерство
при стрельбе,
но не мастерство
без стрельбы,
- вздохнул
Гаоцзы. - А
можешь ли ты
стрелять,
взойдя на
высокую гору
и встав на
камень,
висящий над
пропастью?². После
этого он сам
встал спиной
к пропасти,
шагнул назад
так, что ступни
его ног
повисли в
пустоте, и
позвал Лецзы.
Но тот лёг на
землю, весь
вспотевший
от страха.
Тогда Гаоцзы
сказал: ²Тебе
сейчас
хочется
зажмуриться
от страха.
Опасность
внутри тебя!².
