Леха хотел было в ответ пояснить, что и он тоже не лыком шит, не обсевок какой, знает где почем, что и у него дядька – знаменитый Игнат Никодимов, гордость деревни, большой начальник по строительной части, с личным шофером и прочее разное, но говорить не стал, а схватил стакан дрожащей рукой, понюхал, застонал, лизнул краешек.
– Ну... – промычал в предвкушении. – Дождались...
Но друг ситный пить не дал. Что они, пьянь подзаборная, просто так лакать? Тост. Непременно нужен тост. Без тоста он не согласен. Сдвинул стаканы, строго поглядел на Леху, сказал со значением:
– Чем в таз, лучше в нас.
С тем и выпили.
Леха подхватил бутылку, разлил по быстрому остатки, стряхнул до тощей капельки и, не дожидаясь нового тоста, торопливо глотнул свою порцию. Тут его и забрало. Сразу. Толчком. От хилости, вялости, пониженного давления. Вспомнил Леха не к месту сопливого докторишку, жалостливый его взгляд, и всполошился, задвигался, с хрустом раскусил стеклянную карамельку, скривился от едкой сладости:
– Эт-то что жа... Тут загибаешься, а они не чешутся... Им до лампочки... У их не каплет... У их отсидел свое – и в кассу…
Друг ситный с Лехой не согласился. Сказал весомо, строго, что всегда ценил и уважал врачей, что, по его, друга, мнению, врачи – они стараются, пекутся, заботятся о здоровье трудящих масс, как о своем собственном, наши врачи – это и не врачи вовсе, а прямо волшебники, и что трудящим массам от них – одна польза. Сказал – припечатал.
Леха Никодимов бессильно опустился на траву, спиной привалился к стене морга, глядел с большим сожалением на пустую посуду. Только разохотился, а она уж и кончилась. Так и жизнь наша, короткая, не до краев, до конца не распробованная.
Но друг ситный без колебаний полез за пазуху, вытянул еще бутылку – непочатую, твердо поставил на пенек.
– С вас пол-литра, – деликатно намекнул друг, и Леха заржал вдруг от удовольствия, от редко ощущаемой теперь полноты жизни. Вот наконец и перемены. Вот и проклюнулась наружу легкая, хмельная жизнь. Яркая и сочная, как апельсин с заморской наклейкой. Будет теперь друг ситный лазить то и дело за пазуху, будет доставать одну за другой. Леха сразу в это поверил. Как верил всегда, во все. Видно, не врала цыганка, не обманывала: всю, как есть, правду с ладони считала.
– Ну, даем! – развеселился. – Будет чего вспомнить...
Вторая бутылка прошла совсем незаметно. Леха развалился на травке, умильно оглядывал белый свет, получал от жизни удовольствие.
