Прошлогодняя синева | страница 13



Другие дарят радостью, —
Уготовавшую же крест,
С молитвословной сладостью,
Зову невестою невест.
Как все благие воины,
Дорогой в Иерусалим,
И я не ем убоины,
И хлеб мой не солим.
Вручи ж ключи привратницы,
И, позволяя изойти
Свечой Страстною Пятницы,
Первопрестольная — прости?
Сентябрь 1912

Сердце-зеркало

Моя принцесса, обещающе другому
Вы улыбнулись, помню. Вспомните — вчера.
Стихами я когда-то наполнял альбомы;
Они забыты. Грусть вечерняя истомы
Давно меня гнетет, так утренне-остра.
Кто чародей, откуда пробирались гномы,
Что вас похитили, — скажите мне. Пора, —
Я увенчаю миртами любви фантомы,
Моя принцесса.
Без вас ненужно розовели вечера;
Мы встретились, ушли, одной мечтой влекомы,
И сердце пленное — зеркальней серебра.
Отражены навеки в нем бровей изломы,
Лукавый смех и в шляпке розовой соломы
Моя принцесса.
Декабрь 1911

«Я — доверчивый, сладкий и вкрадчивый…»

«Я — доверчивый, сладкий и вкрадчивый,
Словно брат, словно друг. Ни казнить,
Ни забыть, ни прогнать. — Укорачивай
Нас связавшую, беглую нить»…
Нет, не верь. Ведь фальшивой певучестью
Порошу я подпольную страсть.
Не знакомая с дольнею участью,
Ты поможешь мне ласки украсть.
Я глазами стеклянными, близкими
Загляну за последний порог.
Будут травы шуршать василисками,
Увядать на распутье дорог.
Ведь не все же заснежено вишеньем —
Зацветает и горький миндаль.
Ты не знаешь, как долго мы дышим им,
Целуяся через вуаль.
Апрель 1912

Кольца-звезды

Воска ожившие слепки
В белой пене рукавов;
В кольцах-звездах, — нежны, цепки,
В кольцах-звездах ждут волхвов. —
Пусть прочтут в созвездье новом,
В кольцах-звездах свой удел:
Кто под бархатным альковом
Будет гостем, будет смел.
Кто, забыв о звездном небе,
Твой избранник, звездный вор,
Гордо бросит, зная жребий,
Кольца-звезды на ковер.
Март 1912

Ирис в тетради стихов

Лере

Старые тетради снова перелистываю,
Старые тетради снова мне близки.
Бросил ирис аметистовые
Лепестки.
Разметал, лиловый, вслед нам,
Увядая, лепестки.
Заиграл тенями бледными
У твоей руки,
Над мечтами неизведанными
Простирая лепестки.
Злая грусть охватит снова,
Хоть любовь мертва,
Хоть и ирисы лиловые —
Лишь слова.
Я любовью сердце сковываю,
А любовь — мертва.
Октябрь 1911

Самозванец

Рисуя клинопись былого
На усыпальнице скорбей,
Я жду конца во славу слова;
Вот грудь раскрытая — разбей.
Я шел блудницею, бесстыдно,
Для новых слов межою строк,
Но даже мне, слепому, видно,
Я — не ниспосланный пророк.
От слов моих на старой язве
Не нарастет живая плоть,
И прокаженный скажет:
«Разве Зерно водою размолоть?»