— Как — так? — тихо спросил он, и в его глазах сгустилась ночная мгла.
— Словно ты хочешь… хочешь…
— Что именно?
— Затащить меня в постель, — стыдливо шепнула она.
— Что ж, не отказался бы. Мне нравится, когда ты пытаешься злиться на меня, входишь в раж и размахиваешь руками. У тебя так соблазнительно вздымаются и подрагивают груди, что мне хочется тут же, не сходя с места, стащить с тебя свитер и дать волю рукам. Вот как сейчас.
Хейзл вытаращила глаза от изумления и удовольствия. Встреча в туалетной комнате оказалась на время забытой, и Хейзл прижала ладони к пылающим щекам. Что в последнее время происходит с Диком? — изумилась она. Он обычно так сдержан — просто непревзойденный мастер самообладания, который обдумывает каждую мысль прежде, чем высказать ее.
— Ну нет! Только не здесь! Мы в общественном месте, на нас все будут обращать внимание!
Он поёрзал на стуле и смущенно посмотрел на Хейзл.
— Ты чертовски права! Давай сменим тему.
Она припомнила, каким нежным и страстным был вчера Дик в постели. Его нагое стройное мускулистое тело стояло у Хейзл перед глазами, и она не хотела избавляться от наваждения.
— Не могу припомнить, с ч-чего мы начали разговор.
— О том, как ты утром выбивалась из сил, делая работу по дому. — Он с оскорбительной небрежностью пожал плечами, о чем тут же пожалел, увидев ее лицо.
— Твое презрение совершенно неуместно! — вспылила Хейзл. — Да, я занималась работой по дому!
Дик положил подбородок на сплетенные кисти рук.
— Не понимаю, почему ты не позволяешь мне нанять тебе кого-нибудь в помощь по дому, — заметил он с утомленным видом мужчины, который, снова и снова повторяя одно и то же, устал муссировать эту тему.
И эта скука ранила Хейзл больше всех слов и поступков Дика, потому что он попал в самое ее больное место. Он намекнул на тот сложившийся образ, за который Хейзл себя ненавидела — замотанная домохозяйка, не вылезающая из дому. Но тем не менее это — увы! — соответствовало истине.
— Ты сам знаешь почему! Потому что я не работаю.
— При чем тут это?
— При том, что когда я делаю всю домашнюю работу и занимаюсь девочками, то, по крайней мере, чувствую свой вклад в семейный очаг.
— Поэтому ты не хочешь, чтобы девочки прекратили выступать? — неторопливо осведомился Дик. — Потому что их работа оправдывает твое существование?
Хейзл подумала, что Дик достаточно тактичен в своих упреках, и признала:
— Может быть. Хотя мне подобное объяснение и в голову не приходило.
