– Дурак, что тут выбирать, – стрельнула медсестра. – Режь ногу!
Лейтенант выбирал долго. Он осторожно ходил на костылях по гравийным дорожкам госпиталя и выбирал. А медсестра, встретив стеснительного лейтенанта, улыбалась:
– Выбрал? Режь ногу, дурак!
Эту историю мне рассказали раненые в госпитале. И я спросил у врачей, что выбрал тот лейтенант. Врачи про лейтенанта ничего не знали и, когда я рассказал, засмеялись.
– Такого не могло быть, – сказали врачи, – альтернативы такой не могло быть…
И я подумал, что это хорошо, раз такого не могло быть. Но потом мне стало жалко, что такого не могло быть. Мне стало жалко, что такая история могла пропасть. И поэтому я рассказываю вам историю, которой не могло быть: «Один лейтенант, свесив ноги в люк, сидел на броне бэтээра…»
Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная. Дорогу прилепили на сухую и горбатую землю Афганистана русские в 1962 году. Премьер Дауд щупал бетонную спину дороги холеной рукой, оттопыривал нижнюю губу и утвердительно кивал каракулевой феской: «Принято, слава Аллаху! Поехали!» И поехал прибирать власть к своим холеным рукам, оттирая соперников от равнодушного короля.
Гордый, но нищий Афганистан стал выползать из Средневековья. Топографы рисовали на новых картах страны подкову, дугой обращенную на юг, а концами упирающуюся в границу СССР. Экономисты считали, во сколько обошлась трансафганская магистраль, а русские строители дороги выкладывали из раскаленного на солнцепеке камня могилу. Погибла супружеская пара. Инженеры. Дома – двое детей. С гор пришел сель. С селем пришла смерть.
Минуло двадцать лет. Мимо выложенной из камня могилы шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг…
Увязнув длинными ногами в своей куцей полуденной тени, пастух стоял на обочине и держал руку шлагбаумом. Шестнадцать обшарпанных машин, шедших на юг, остановились. Колонна захлопала высокими дверцами «КамАЗов» и зарычала выхлопными трубами.
– Чего тебе, отец? – Старший колонны подтянул вымокшие от пота штаны, отлепив их от мускулистых ляжек.
– Дуст! Дуст! [1] – Мягко клеил обе ладони к груди старик и тряс прокаленной спутанной бородой.
Старший кивнул: «Давай дальше» – и постучал по своим часам:
– Цигель-цигель-ай-лю-лю! – Он вел колонну на юг и спешил. Колонна чадила выхлопными трубами. К старику и старшему подошел замполит. Вылез из кабины и я.
Пастух показал черной рукой на холм. Пастух вонял бараном и тащил старшего и замполита на этот холм. Старший и замполит пошли за ним. Я увязался следом. Старик широко шагал калошами на босу ногу и резал воздух просторными серыми штанами.
