– Водки бы сейчас! – мечтательно говорит Иванченко и выходит в темень проверять посты.
– Дня за три мы тут околеем окончательно, – шепчет застывшими губами Невестин и укрывается с головой грязно-синим одеялом.
Чихория лежит в темноте и вспоминает картину, где Святой Георгий летит на белом коне в серебряном кафтане, не ведая холода.
Захотелось домой – к жене и дочке.
– Серега! – зовет он Невестина. – Ты почему не женишься?
– Я берегу свою будущую жену от тягот замужества за ванькой-взводным, – ворчит из-под одеяла Невестин. – Уволюсь из армии – тогда и женюсь. Не хочу, чтоб моя семья всю жизнь на чемоданах жила.
– Может, ты и прав. Просто мне батя помог и с местом службы, и с квартирой. А так таскал бы Майю с дочкой из конца в конец страны, по сопкам и тундрам. Жалко их.
– Взводным и даже ротным командирам нужно специальным верховным приказом запретить жениться. Как когда-то при царе было. Семья и наша служба – две вещи несовместные, как селедка и шампанское, – говорит Сергей из-под одеяла.
– А я привык женатым, – вздыхает Георгий. – Щас скучаю.
– Поэтому и нельзя военному жениться, что скука наваливается и на офицера, и на семью, – подытоживает Невестин и ворочается от холода. – Скука – помеха службе.
Георгий не спорит, молчит и скучает в одиночку…
Наутро, после приготовленного на кострах завтрака, первым в баню едет взвод Чихории, затем в лагерь полка отправляется команда Невестина. Глядя на вернувшихся розовощеких, посвежевших солдат, Иванченко выстреливает тут же сочиненную частушку:
– Но не было воды нигде.
Мы не могли помыть муде.
Зато теперь помыли.
– И ожили!
– Спасибо Чахкиеву! – говорит Чихория. – Даже белье поменял.
– Да… – задумчиво говорит Иванченко. – Толковый он мужик. Но теперь, после этой осетино-ингушской разборки, его карьере крышка. Пусть радуется, что хоть до подполковника дотянул. Ингушам теперь ходу в армии не будет.
– Как говорил мой отец, – вспоминает вдруг Георгий, – «Радуйся, сынок, что с Грузией не воюем».
Иванченко долго смотрит на Чихорию и все-таки решает высказаться:
– Такая жизнь пошла, Жора, что ничего исключить нельзя. Может, и правильно, что ты рапорт написал на увольнение. Хотя… есть время передумать и изменить решение.
Ответа ротный не ждет, а сразу переходит к распоряжениям перед отъездом в лагерь полка:
– Остаешься за меня. Не расслабляйтесь тут! Я постараюсь пузырь водки привезти. Как говорил Суворов: «После бани – займи, но выпей!» Тем более колотун такой, что коньки откинем ночью. Боюсь, как бы после бани люди не попростужались… Распорядись, чтобы из лесополосы дров натаскали. Пусть костры жгут и греются. – И ротный залезает в кабину урчащего «Урала»…
