– Меня зовут Сид. – Маленькие глазки плейбоя налились кровью.
– Да наплевать! А хочешь, я озвучу твою маленькую тайну? При жене, при Кире? Ей, должно быть, тоже будет интересно. Близкие по духу люди. Я слышал, что вы не ладите, а меж тем у вас так много общего!
– Грушин, замолчите! – покачала головой Кира. – Устроили здесь цирк! Ну зачем вам это надо?
– Как знать, как знать, – загадочно ответил хозяин дома.
В этот момент на пороге зала появился запыхавшийся Артем. И с откровенным недоумением спросил:
– Даня, почему телефоны в доме отключены? Что это значит? – И, подойдя к столу, Реутов со стуком опустил на него тяжелый подсвечник. Стало заметно светлее.
– А кому ты хотел позвонить? – поинтересовался Грушин.
– В службу безопасности моей фирмы. И где Инга?
– Гуляет. Соскучилась по дому. Я также не вижу нашей знаменитой мадам писательницы со стальными нервами. Прасковьи Федоровны. Пардон, Златы Ветер.
– Она… – начала было Кира, и в этот момент раздался жуткий вопль.
Кричала та самая дама со стальными нервами. Отчаянно, с надрывом. Крик доносился из коридора, и все кинулись туда. Прасковья Федоровна стояла у распахнутой двери кабинета и кричала.
– Мать, что? – кинулся к ней Сид. И подхватил подсвечник из ее дрожащей руки. – Что случилось?
– Там, там, там… – Прасковья Федоровна указала на дверь кабинета.
– Что? – хором спросили Грушин и Артем.
– Труп…
Мужчины кинулись в кабинет. Трезубец Нептуна мерцал на столе, не справляясь с темнотой, в комнате было сумрачно. Следователь Колыванов, откинувшись, сидел в кресле, из груди у него торчала рукоять ножа. Из угла рта стекала тоненькая струйка крови.
– Мертв, – спокойно сказал Грушин. – Хотя я, признаться, не ожидал. Убить следователя? Это превзошло все мои ожидания! Кто-то резко взялся за дело!
Сид посветил на мертвеца и потянулся было к ножу в его груди, но хозяин дома приказал:
– Не трогать! На нем могут быть отпечатки пальцев!
Плейбой отдернул руку и невольно попятился.
– Ну и что? Ну и что? – заволновался вдруг Артем. – Что это доказывает? Ты наверняка брал его в руки!
– А ты-то чего так волнуешься?
Артем не ответил.
– Я… я вошла в кабинет, – заикаясь, пролепетала Прасковья Федоровна. – Мне показалось, что дверь не заперта. Я хотела с ним поговорить. Увидела его, и… Подошла.
– И в этот момент ударили его кинжалом, – мрачно продолжил Грушин. – Который предусмотрительно прихватили из буфета.
– Нет! – закричала писательница. – Я не брала!
– Валентин? – Грушин повернулся к застывшему на пороге Борисюку.
