Когда Альберта спрашивали о стиле жизни, он бестрепетно заявлял, что женился по расчету, — и, как ни странно, в этом было больше, нежели крупица правды. Хотя, если разобраться, доходы Белинды равнялись нулю, а все деньги на ее личном счете — переведены с Альбертова.
Все это когда-то было очень странно, однако теперь не имело значения. Изворотливый ум Альберта был занят изобретением способа выгодно использовать этого юного балбеса с его экстерьером банковского стажера. Дома его держать точно не стоит — не в компании с Белиндой в ее теперешнем настроении. Она последнее время вела себя довольно странно; он даже предположил, что у нее, быть может, начался климакс, хотя понимал, что для климакса она еще слишком молода.
Если уж им придется жить какое-то время с этим юношей, — а похоже, так оно и будет, — надо приспособить его к делу. Но для начала стоит разобраться, что за фрукт этот племянник, а посвящение в прелести алкоголя — отличное начало.
Белинда же, удалившись в кухню, размышляла отнюдь не о юных любовниках. Она размышляла, зачем вообще сменила родной дом на этот в Эссексфорде, где пейзажи бесцветны, а жизнь скучна, где лишь деньги хоть что-то значат, а друзья Альберта — сплошь аферисты.
Белинду и раньше обуревала тоска по дому, но она преодолевала ее, уговаривая себя вновь и вновь, что у нее есть все, чего может пожелать современная домохозяйка, и она обеспечивает себе жизнь. Она отлично играла свою роль, но с недавних пор начала понимать, что это не более чем игра — роль в скучной, во многом безвкусной, если не сказать пошлой, пьеске, и ничего общего ее подлинная личность с этой ролью не имеет. В отличие от ужасной золовки, Веры Ушли, чья самость — если она вообще у нее есть — сводилась к вымыслу, порожденному ее идиотскими романами пополам с тошнотворной сентиментальностью и отъявленной тупостью.
Более того, Белинда осознала, что никакого авторитета у нее в этом браке нет, — она теперь глубоко о нем жалела, равно как и о потере власти. Но тем не менее блюла интерьер, который на самом деле считала чудовищным, заставляла Альберта разуваться перед входом в их образцово-показательное жилище и в целом изображала тирана. Однако силки брака — модная мебель, почти не используемые, но страшно дорогие приспособления — помогали ей сохранить остатки самоуважения и одновременно скрывали от Альберта ее подлинные чувства. В глубине души она мечтала убраться отсюда, от его ужасных друзей, вернуться в свой настоящий дом, где она выросла и где ее действительно любили и ценили.
