— Очень любезно с твоей стороны, Эрик, — сказала Оливия. — И если выяснится, что ты не сможешь спать, потому что земля слишком жесткая, то можешь прийти и лечь со мной в машине.
— Я должен привыкать к трудностям, — уверено заявил Эрик. — Я расту. Так говорит дядя Кларк.
Оливия вынуждена была констатировать, что пока у нее ничего не вышло. Кларк отнес спальные мешки из багажника в палатку, и Эрик, забравшись в один, вскоре уснул.
Кларк выбрался из палатки и подошел к Оливии.
— Знаешь, я не шутил, когда говорил, что мы можем втроем втиснуться в палатку. Я вовсе не хотел пугать тебя.
— Сомневаюсь, чтобы тебе удалось напугать меня, — неприязненно отозвалась Оливия. — Но за предложение спасибо.
Она изменила позу и нечаянно коснулась руки стоявшего рядом Кларка. Оливия вздрогнула — ей показалось, что она прикоснулась к оголенному проводу, но Кларк решил, что ей холодно, и, достав из багажника стеганое одеяло, набросил его на плечи Оливии.
Ей показалось, что это то же самое одеяло. На нем они любили друг друга, и оно, тоненькое, было мягче самой мягкой пуховой перины. Глядя на тускло освещенную луной гладь пруда, Оливия старалась понять, хочет ли она, чтобы вернулись старые дни. Она помнила, как часами молилась в надежде, что Кларк останется с ней, а потом, когда он уехал, пыталась смириться с тем, что им не суждено быть вместе. Слишком разными людьми они оказались.
И все же нет смысла отрицать, как хорошо ей сейчас рядом с Кларком. Оливия боролась с желанием прильнуть к нему и представить, что они снова стали влюбленными, как много лет назад…
— Как тут хорошо, правда? — тихо спросил Кларк.
Она слишком поздно вспомнила, с какой легкостью он умел читать ее мысли. Оливия взглянула на него. Взгляд Кларка встретился с ее взглядом, он подался вперед, и годы разлуки перестали существовать для Оливии.
Губы Кларка нашли ее губы, и в ту же секунду Оливия почувствовала то, что чувствовала всегда, когда находилась рядом с Кларком, — желание. На несколько долгих секунд она забыла обо всем и, упиваясь близостью мужчины, которого когда-то любила больше всего на свете, ответила на его поцелуй.
Любила до того, как Кларк решил, что выбранный им путь — единственно верный.
Эта мысль вернула Оливию к действительности, и она, отпрянув от него, стала кутаться в одеяло, словно оно могло защитить ее от Кларка.
— Ты не должен был делать этого, — проронила Оливия, невидяще глядя перед собой.
— Почему? — спокойно спросил он. — Потому что тебе это так нравится, что у тебя возникают мысли о том, куда это может тебя завести? Тебя волнует, что желание ты должна чувствовать только к мужчине, за которого выходишь замуж, да в придачу еще целую гамму чувств?
