Конечно, охотничьи байки, в которых рассказывалось о сладкоголосых сиренах и нимфах, заманивающих путника в свои ловушки, сыграли свою роль, и Вокша, пробираясь через ставшую очень густой поросль, был крайне осторожен. Однако очень быстро его сомнения развеялись. Перед ним открылось то, что можно назвать жилищем эльфа, — прекрасная поляна, в центре которой стояли несколько старых могучих деревьев.
Даже погода здесь была лучше. Вместо плотных низких серых туч над поляной легко плыли светлые облака, в разрывах которых проглядывало солнце. Густая, сочная, словно в середине лета, трава была усеяна разноцветными цветами, над которыми порхали крупные бабочки и, басовито жужжа, летали пчелы. Наряд из зеленых листьев покрывал невысокие кустики и деревья, из-за ближайшего из которых на охотника с любопытством и совершенно безбоязненно глядел молодой пятнистый олененок с маленькими и, видно, еще совсем мягкими рожками. Ветер, донимавший путника два последних дня, совсем утих. Даже сам воздух, насыщенный густыми цветочными ароматами, стал теплее.
В довершение этой пасторальной картины перед Вокшей предстал хозяин жилища. Это был высокий, почти в полтора раза выше охотника, стройный эльф. Его немного непропорциональное, с человеческой точки зрения, лицо было очень красиво. Огромные зеленые глаза на очень бледном лице были прикрыты густыми длинными загнутыми кверху темными ресницами. Идеально прямой тонкий нос слегка возвышался над маленьким ртом со странно зеленоватыми губами. Под нежным, почти детским подбородком начиналась длинная тонкая шея. Даже крупные заостренные кверху уши, прижатые к узкой голове и выглядывающие из-под густых волнистых каштановых волос, спадающих гораздо ниже плеч, не портили общего впечатления. Одет хозяин поляны был в зеленый плащ, заканчивающийся у самой земли. Оружия не было видно, обувь невозможно было разглядеть под полами плаща.
Вокша приложил руку к сердцу и склонил голову в вежливом поклоне. После этого он быстрым движением сдвинул назад всю свою боевую амуницию, демонстрируя таким образом миролюбие. Эльф тоже наклонил голову в ответ. Охотник сложил руки перед грудью и, вновь слегка наклонившись вперед, изобразил полнейшее внимание. Он понимал, что услышанная песня была своего рода приглашением, и вежливо ждал, когда хозяин объяснит, зачем призвал его к себе. Ждать пришлось недолго.
Эльф заговорил своим волшебным голосом, слегка растягивая слова, нараспев:
