– На кладбище!
– Что ж ты там будешь делать?
– Лежать! – было ясным и бесстрастным ответом.
Невозможно было сбить ребёнка с этих ответов. Арданина в сильном волнении, почти в испуге, начала ей доказывать.
– Зачем же ты будешь лежать на кладбище? На кладбище лежат мёртвые, а ты живая…
– Я не живая… Я мёртвая! – заявила тотчас девочка.
– Да какая же ты мёртвая, девочка, Бог с тобой!.. Мёртвые не ходят, не говорят, не едят! – убеждала Арданина.
– Я не ем! – покачала головой её странная собеседница.
– Да! Но можешь есть!.. Вот же ходишь и говоришь. Как же ты можешь разговаривать, если ты мёртвая?
– Я не могу! – прошептал ребёнок. – Я здесь не могу, если мне не велят…
– Велят?.. Кто же тебе велит? Здесь не можешь?.. А где же можешь? – бессознательно повторяла Арданина.
– Не здесь… Там могу! – неопределённо отвечала девочка.
Но Екатерина Алексеевна, убеждённая, что имеет дело с маленькой юродивой, уже не слушала её, думая свои горькие думы.
«Вот, – думалось ей, – также «справедливость», – «высший разум»! У несчастных бедняков живут помешанные дети, идиоты от рождения, а моя девочка – молёная, желанная – умерла!»
Тяжкая горечь подымалась со дна её наболевшей души.
Девочка всё стояла неподвижно за сквозной калиткой. Занимался рассвет; движение на улицах усиливалось: народ возвращался из церквей…
«Надо попросить кого-нибудь из тётушкиных людей проводить бедняжку до дому! – подумала Арданина. – Её, верно, кто-нибудь знает».
За углом послышались шаги. Оттуда вышел высокий, пожилой человек, в чистой холщовой рубахе, с окладистой седой бородой, красиво расчёсанной лопастью. Он шёл прямо, мерно и остановился лишь у самой калитки. Екатерине Алексеевне показалось, что она знала этого красивого старика… В том ничего не могло быть удивительного! Она так много старожилов знала в этом перепутном для них городе.
Он поклонился и сказал так же, как и девочка:
– Христос Воскресе, барыня!
– Воистину Воскресе! – и ему ответила она и сказала, указывая на девочку, – не знаете ли вы, чей это ребёнок?
Человек посмотрел и сказал:
– Знаю. Это из нашей деревни, старостихи Марфы дочь.
– Ах! Как я рада. Так не возьмётесь ли вы её довести до дому её, до матери?.. А то бедняжка попала сюда как-то одна, верно из церкви забрела… А ведь, она, кажется, юродивая! – тихо сообщила Арданина.
– Божие дитя! – выговорил старик.
– Да вы послушайте, что она про себя рассказывает.
И, обратившись к ребёнку, Арданина снова задала ей вопросы:
