– Не холодно! – отвечал ребёнок и опять подавал ей свечу. – Христос Воскрес, барыня!..
– Воистину Воскрес, детка! – машинально отвечала она и взяла из крошечной, холодной ручонки догоравшую свечу. – А это что!..
Вместе с жёлтой свечечкой в руке Катерины Алексеевны оказалась зелёная, нежная веточка, с белой звёздочкой цветка.
– Откуда у тебя такой цветочек, милая?.. Спасибо!.. Погоди и я тебе яичко дам. Подожди меня, миленькая.
Быстро вошла в дом Катерина Алексеевна, машинально задула свечу, веточку опустила в стакан воды, стоявший на её ночном столике, и взяв в ящике его, из приготовленных там хорошеньких яиц для христосования со знакомыми детьми розовое мраморное яичко, поспешно возвратилась с ним к садовой калитке.
– Вот тебе, девочка, розовое яичко. Завтра будешь им играть! А теперь иди скорей домой, милая! Боже мой, как тебе должно быть холодно!.. Ты в одной рубашоночке и босая!.. Как это тебя мать так пустила?
Девочка взяла яичко, не глядя, сжала его в руке и вздохнула.
– Тебе холодно? Хочешь я тебе дам платочек? – спросила Арданина, удивляясь, что в такую холодную погоду, такого маленького ребёнка, почти неприкрытого одеждой, ночью одного пустили на улицу.
– Мне не холодно! – неподвижно глядя на барыню, ответило дитя.
– Но с кем ты пришла? Как ты здесь?..
– Одна.
– Из церкви верно?
– С погосту…
– А где ж ты живёшь? Близко?
– Я не живу! – так же тихо и бесстрастно выговорила девочка.
– Близко живёшь? – переспросила, не расслышав, Екатерина Алексеевна.
– Я не живу! – повторила девочка явственней.
Арданина посмотрела на неё внимательно, жалостливо подумав: «Неужели бедняжка идиотка?»
– Иди скорее домой! – сказала она. – Где твой дом?
– У меня нет дома…
– Как?.. Так где же ты живёшь?
– Я не живу! Я лежу, – явственно сказало дитя.
– Лежишь?.. Как лежишь? Отчего?
– Я лежу на погосте… На кладбище!
– Господи помилуй!.. – Арданина отступила, чувствуя, что холодеет. – Ты живёшь на кладбище? Твой отец верно сторож?
– Нет, я не живу! Я лежу там! – упорно повторяла девочка.
– Зачем же ты… лежишь?.. Разве ты больная?
– Нет… Я не больная. Прежде была больная, когда здесь жила… Теперь я умерла и… лежу!
«Сумасшедшая!» – в ужасе решила Арданина. Но всё же, руководимая различными чувствами и любопытства, и страха, и жалости, продолжала говорить:
– И долго ты здесь хочешь стоять?.. Войди в комнату! Ты замёрзнешь.
Девочка покачала белокурой, гладко расчёсанной головкой.
– Я скоро уйду, – сказала она.
– И куда же ты пойдёшь?
