— А то, мужик, — сухо сказал я. — Чем могу служить?
— Могу поспорить, ты тут везде успел поохотиться и порыбачить. И знаешь, где можно найти заброшенный дом или ферму.
— Я очень хорошо знаю, где тут можно надежно спрятать трупы.
Они слегка побледнели, потом рассмеялись. Главный засранец сказал:
— Ладно, чувак, а что скажешь по поводу пятидесяти баксов за небольшую прогулку?
— Пятьдесят баксов! Да ну! Вам реально нужно найти тут что-то особое?
— Ты когда-нибудь слышал об актрисе Кэтрин Дин?
— Конечно, слышал! Даже видел пару фильмов с ней. Очень красивая.
— Насколько мы знаем, она навещала тут свою бабушку по имени Мэри Ив Нэтти. Мы… поклонники Кэтрин. И хотели бы посмотреть на дом бабушки.
— Да там особо не на что смотреть.
— Может, и нет, но нам хотелось бы сделать пару снимков. Как насчет сотни баксов за то, что ты покажешь нам туда дорогу?
— Bay, сто баксов! — Я враскачку подошел к их седану. — Знаете, ребята, не думаю, что ваша городская машинка доберется до дома Нэтти. Я могу отвезти вас в своем грузовике.
— Без проблем, чувак.
Я уставился на заднее сиденье седана.
— У вас там целая куча всяких камер! Профессиональных, как я погляжу. И это для нескольких фоток? Впечатляет. Вы, ребята, наверно, работаете на те желтые газетенки, которые у нас в лавке продают?
— Что-то вроде того. Так мы договорились?
— А то! Грузите эти цацки ко мне в кузов, я вас прямо сейчас завезу.
— Круто!
Я подождал, пока они сложат камеры, объективы, внешние вспышки и штативы стоимостью примерно — очень примерно — в десять тысяч долларов рядом с моими покупками. А потом сказал:
— А подождите-ка, у меня есть идея, как добыть вам чуть больше места.
Достав из-под сиденья моего винтажного грузовика вполне винтажную монтировку, я без улыбки пошел на них и лучшим бруклинским рыком моего отца сообщил:
— А теперь прочь с моей дороги, пока я не расплескал ваши сраные мозги по всей парковке.
После чего за несколько секунд, пока они вопили, бежали и умоляли, я превратил все их камеры в горку сияющего осколками мусора.
Отличная получилась бы скульптура для Сортира Изящных Искусств.
Я назвал бы ее «Неприкосновенность личной жизни».
* * *
Я стоял перед судьей Бентоном Кайе в судебном зале Тартлвилля. Судья Кайе был единственным чернокожим в округе, если не считать Энтони из службы UPS. Коренастый и невысокий, с лицом, которому не пошло на пользу близкое знакомство с пехотной миной во Вьетнаме, с телосложением, которое намекало на профессиональные занятия боксом во время учебы в университете, судья казался тем, кто с симпатией отнесется к лишенному гражданских прав аутсайдеру вроде меня. Тем более что я играл с ним в покер по воскресеньям, сделал эскиз и построил беседку для его жены, Долорес, которая увлекалась теплицами.
