— Тебе смешно, а ко мне сегодня пожаловал сам товарищ Державин и тоже «заострял внимание», требовал совместных действий… А между тем, вот ей — богу, чутье подсказывает: пацаны там любопытные. Но мы ни черта не понимаем в ребячьих душах! Только за голову хватаемся и ахаем, если вот такой Чернов что‑нибудь натворит. Металлолом… Заученные речи по бумажке… Смешной этакий шкет выходит на трибуну и барабанит написанный каким-нибудь дядей текст. Вот такой Кубышкин напишет, а он барабанит. Так и приучаем человека с детства к бумажке, к показухе. А пацаны все равно тянутся к необычному, бредят космосом, читают взахлеб «Кон — Тики»… Не помню точно, какой‑то поэт хорошо сказал, что детство — это сердцевина человека будущих времен…
— Дай‑ка, Андрей, письмо, еще раз взгляну.
Александр Иванович быстро пробежал листок и уже серьезно сказал:
— Ты, может быть, удивишься, но я хочу заняться этими пацанами, ну, допустим, как ваш общественный корреспондент.
— Ты серьезно?
— Вполне.
— Ну что ж, опыт у тебя есть, на фронт уже бегал…
— Значит, по рукам?
— По рукам.
— Только скажи этому, как его, товарищу Державину, чтоб он пока не сосредоточивался на этом объекте.
— Ну, будь здоров! Будем считать, что это тебе поручение от газеты!
Так Александр Иванович оказался во дворе большого дома на улице Челюскинцев. И конечно, он не знал, что в дневнике Никиты Березина он значится не иначе, как тип.
Из дневника Никиты Березина
1 июня
Заполнил вахтенный журнал, теперь можно и для потомства. Итак, свершается! Через три дня мы выступаем. До свидания, товарищ Кубышкин! Посмотреть бы на ваше лицо месяца эдак через два, через три. Потом будете бегать, доказывать всем, что были нашим другом… Я далек от высокомерности, но мы на пороге больших событий! Вчера встретил Светку. Она, конечно, не догадывается. Опять не поздоровалась. Ну ладно, мы еще посмотрим!
Наш тип куда‑то исчез.
Валька совсем стал суровым. Вчера влепил Паганелю наряд вне очереди. Тому было задание — принести из дома два килограмма пшена, колбасы копченой и метра три каната, а он притащил вместо всего этого манку, граммов триста, не больше. Клялся, что мать кухонный шкаф на замок стала закрывать.
Как бы не забыть взять с собой отцовский охотничий нож. Мне поручена операция «Шаврик», то есть во что бы то ни стало добыть означенный объект. Разъясняю потомкам: Шаврик — пес, в общем‑то наш, хороший такой пес, но принадлежит дворнику. Он его, говорит, за два с полтиной у водопроводчика купил. Мы ему давали рубль, но он ни в какую. А Шаврик нам очень нужен. Во — первых, для научного эксперимента: как он океан перенесет. А во-вторых, мало ли что может в дороге случиться!
