В четверг я не находила себе места — не могла ничем заняться, писать мне не хотелось. Я вспомнила о Дэвиде. Однако не сочтет ли он меня слишком навязчивой, если я снова к нему приеду? Впрочем, он добрая душа. Прошел через нелегкие жизненные испытания и обрел тихую гавань. Только у меня в душе не было покоя. К счастью, тетя Хетти была так занята домом, что ничего не замечала. Живопись моя заметно улучшилась, но я уже жалела, что приехала в Трегован. Может быть, удастся под каким-нибудь предлогом вернуться обратно в Лондон? Я совсем потеряла уверенность в себе. Теперь я уже точно знала, что вокруг дома на скале происходит что-то странное. Но если так — я не могла оставить тетю Хетти одну. Я перебирала все в уме, и так и этак, — и не знала, как поступить.
Я не могла больше доверять Джонатану, но не могла и выкинуть его из головы. Зачем он только поцеловал меня тогда? Неужели я принадлежу к тем ужасным женщинам, которые не в состоянии прожить без мужчин после того, как однажды испытали любовь? Думать об этом было неприятно, к тому же поцелуй Джонатана, к моему огорчению, был еще слишком свеж в моей памяти, так же как и мой отклик, и теплая нежность, которая поднялась со дна моего сердца.
Единственным утешением была мысль о дружбе Дэвида.
Когда я приехала, Дэвид сидел в саду, спиной ко мне. И неожиданно в его опущенных плечах я заметила какое-то бесконечное отчаяние. Это открытие глубоко меня потрясло. С чего мне вдруг померещилось, что он обрел тихую пристань? При виде его усталой фигуры все мои страхи и переживания показались мне вдруг банальными и несерьезными. Я была молода, здорова, не лишена некоторых способностей — у меня было все, чтобы наслаждаться жизнью, а мне надо непременно все вывернуть наизнанку и придумать трудности на пустом месте. Да, я знала, что Джонатану нельзя доверять, что цель его пребывания в Треговане, скорее всего, не связана с работой над книгой. Что ж, возможно, когда-нибудь мне удастся выяснить, чем именно он тут занимается, — по крайней мере, я приложу к этому все усилия. И больше не стану доверять его нежностям, теперь буду с ним настороже. Все это промелькнуло у меня в голове за доли секунды, пока я смотрела на сгорбленную спину Дэвида. А теперь надо принять жизнерадостный вид, чтобы подбодрить его.
— Эй, привет! — произнесла я и увидела, как плечи немедленно распрямились. Он повернул ко мне голову — на лице была радостная, приветливая улыбка. И в этот момент меня пронзила мысль — как, наверное, было бы прекрасно, если бы Дэвид любил меня!
