— — Он старый греховодник! Как-то лет пять назад случайно забрел на кухню, увидел меня и сразу стал хватать за сиськи! —хрипло рассмеялась она. — Я сразу поняла, чего мэтр хочет, да больно уж он противный! Изо рта воняет, слюнявый, потный — ужас! Да и в штанах ничего путного не оказалось. К тебе тоже приставал?
— Нет.
— Еще бы! Сейчас он, наверное, еще противнее!
Алена кивнула:
— Мне даже его жалко стало.
— Таких жалеть не надо! — проворчала повариха. — У адвокатов всегда много денег, а их они высасывают из добрых людей!
Она вспомнила:в завещании говорится, что Алена должна будет провести с Мишелем остаток его жизни, то есть жить здесь, во Франции, а не в России, и это уже серьезно. Французы — хорошие люди, и жизнь в Овере, возможно, имеет свои преимущества, но провести тридцать или сорок лет, а Мишель при таком умеренно-правильном образе жизни дотянет до ста, пусть и в «Гранд этуаль», но в унылой деревушке, изо дня в день гуляя по тоскливому саду, от него к Роне и обратно, а вечерами слушая любимого Лакомбом Моцарта или глядя унылую «Смерть в Венеции» Висконти, — этак недолго и свихнуться!
Она вернулась к себе с чашкой черного кофе, который обычно варила себе Колетт. От него мозг начинал работать предельно активно, только что не выпрыгивал из черепной коробки, настолько кофе был крепок. Но ей сейчас как раз и хотелось взбодриться. Еще день-два она помолчит, но потом Мишель потребует ответа. Он не такой уж мямля, как может показаться с первого взгляда. И что она ответит? «Нет»? Или «да»? Ее подружка Варвара согласилась бы не раздумывая. А она? Неужели для того и рождена, чтобы стать медсестрой и сиделкой в «Гранд этуаль»? Мишель, даже если она станет его женой, новую сиделку не возьмет из экономии. И это вся ее жизнь? А что, разве у нее есть некая высшая цель? И кто будет содержать их с дочерыо? Дураков нет. Значит, придется ишачить медсестрой в Мытищах. Это ее мечта? Зато здесь Катерина выучится, станет тем же доктором медицины. Тогда жить ради дочери? А что сейчас? Разве не ради нее все?
Алена шумно вздохнула, допила горький кофе, прилегла на постель, решив тоже пару часов передохнуть, но в висках сразу же застучали маленькие молоточки, и она вдруг так явственно вспомнила ту свою свадьбу, заонежскую, словно все случилось вчера.
Женили Грабова всем поселком. Так настояли свекор со свекровью: если уж гулять, то пусть пыль столбом летит. Но восемь больших столов всех гостей не вместили, а потому многие менялись. Те, кто не числился в близких да друзьях грабовской семьи, приходили на час-полтора, дабы выпить чарку-другую за молодых да освободить свое место еще не сидевшим, толпившимся на крыльце Дома культуры, где происходил свадебный пир. Кузовлев на празднество не пришел, хотя сам Ефим Матвеевич уговаривал его заглянуть, поздравить молодых. Хирург отказался наотрез.
