— Ну она пока жена Грабова, — нахмурился Конюхов.
— Нежнова подала на развод. И думаю, ее просьбу удовлетворят.
Следователь уехал. Медицинская экспертиза признала Грабова вменяемым, а суд вынес ему пожизненное заключение, не найдя никаких смягчающих обстоятельств. На суде Петр не раскаялся, а в своем последнем слове сказал, что нисколько не жалеет о содеянном и, повторись все, он бы поступил так же. Это нежелание покаяться да еще уверенность в собственной правоте и рассердили судей, которые единогласно вынерли свой жесткий вердикт: пожизненное.
Алена на суде не была. Получив развод, она продала материнский дом и уехала к тетке Глафире в Мытищи, под Москву. С Заонежьем ее ничто больше не связывало.
6
Сразу вспомнились те страшные дни, когда она сразу потеряла и мать, и Кузовлева, по которому на похоронах убивалась как по любимому мужу. И вот
второй, еще более страшный удар, точно судьба только и поджидала тот миг, когда Алена почувствовала себя наконец счастливой.
В первую секунду она в смерть Мишеля даже не поверила. Еще час назад ее муж был здоров, ни на что не жаловался, отчего же мог умереть? Она подняла его безжизненную руку, уронила, та упала как плеть. Она еще минуту ждала, что ее супруг вдруг откроет глаза, улыбнется и скажет: «Я пошутил». Убедившись, что Мишель бесповоротно мертв, Алена позвонила в полицию. Через полчаса приехал уставший инспектор с мешками под глазами в сопровождении двух экспертов. Последние молча обследовали спальню, сняли отпечатки пальцев. Инспектора по уголовным делам звали Луи Жардйне. Он допросил Алену, потом спустился на кухню к Колетт, заглянул к Виктору, которого давно и хорошо знал, после чего вернулся на виллу «Гранд этуаль».
— Я сожалею, но тело вашего мужа, мадам Лакомб, мне придется забрать, чтобы произвести вскрытие, поскольку у нас есть подозрение на убийство, — сухо доложил инспектор. — Я уже вызвал карету «скорой помощи».
— Убийство? — испугалась Алена. - Какое убийство?!
— Я говорю «подозрение на убийство», мадам! Большего, пока не будут готовы анализы и не произведено вскрытие, вам сам Эркюль Пуаро не скажет. Возможно, мне придется еще раз навестить вас и задать дополнительные вопросы.
— Но я ничего не знаю!
— Мадам, нам всегда кажется поначалу, что мы ничего не знаем, в то время как знаем все! — Жардине, позволив себе снисходительно улыбнуться приподнял. служебную каскетку и отдал поклон: — Моё почтение, мадам! Я позвоню!
