— Начальник отдела кадров — аппарат. Как радиоприемник. На какую волну его поставят, на такой он работает. А я начальник главка, Саня, — сказал Борзенко и отошел от окна к столу. — Я такой же, как ты, Саня: работаю — стараюсь давать уголь стране. Я шахтер. Мы оба шахтеры. Мы даем уголь. Мы будем работать и давать уголь стране, пока будут существовать шахты, пока будет нужен уголь. Промышленности нужен. Народу. Мы даем и будем давать уголь!
— Извините меня, Антон Карпович, — сказал Романов и потер лицо ладонями так, словно намыливал, потом разгладил взлохмаченные брови, тяжело встал.
— Зайди ко мне домой, Саня, — велел Борзенко. — Подумаем вместе.
Романов не зашел: ему было не до коллективных рассуждений вслух о судьбе.
(Из дневника Афанасьева)
Июль 1956 г., Крым (самая южная точка на Южном берегу Крыма)... Превосходная степень хитрости? Или хроническая страсть к переделыванию всего на свой лад?.. Удивительно, до чего неисправима эта женщина — мама!
Захотелось мне стать на коньки, все мальчишки из нашего дома уже умели кататься, — стала мама… возле меня — кулаки в бедра: «Какие коньки? Ты еще маленький». Отец сказал: «Пусть мальчонка дышит свежим воздухом». Мама обула меня в валенки, окутала шерстяным платком, — няне было велено уводить меня подальше от мест, где мальчишки катались. Но мальчишки были везде, я видел их на коньках, мне тоже хотелось кататься. Я сбрасывал валенки, стягивал платок — требовал коньки. Мама махала руками: «У тебя косточки еще не окрепли. Подрастешь — купим, какие захочешь». Мне хотелось кататься теперь. Мама «отвлекала внимание»: «Завтра пойдем покупать книжки для школы. Ты хочешь портфель или полевую сумку, какая была у Ивана?» Я ревел. Мама «отвлекала». Я ревел так, что в люльке начинал мне вторить Борис. Мама хваталась за голову. «Ты мало каши съел, — кричала и она. — Ты не хочешь есть мандарины. Ты отказываешься пить соки. Ты сам виноват…»
Всю зиму я давился мандаринами, пил соки и заглатывал манную кашу — за себя, за маму, за папу — за всех родственников! — только бы окрепли эти проклятые косточки, только бы подрасти. На следующую зиму появились в доме коньки… двухполозные, — мальчишки и девчонки издевались надо мной даже летом…
Вздумал я покататься на велосипеде. Но… на велосипеде можно: «налететь на столб», «заработать порок сердца», «угодить под автомашину»… Я пролил слез столько, что их хватило бы на полный курс ванн, которые регулярно принимала мама, «успокаивая нервную систему… сохраняя фигуру». На велосипеде научил меня кататься товарищ…
