Первой оленя заметила Катька. Потом к столу подошли отец, мать. Отец долго смотрел на оленя, а когда Катька сказала: «Правда, лучше, чем в книжке?» — похвалил:
— Молодец, парень. Только глаз чегой-то… Больно ты его вывернул.
Мать заступилась за Саньку:
— Ни к чему ты это, Василий. Катюшка правильно говорит: олень лучше, чем в книжке. Садитесь за стол — будем обедать.
У каждого человека в детстве бывают разные увлечения. Увлекался и Санька. Сводил его отец в кинотеатр на «Красных дьяволят», Санька решил: если и будет кем-то, то только разведчиком. Если б не слепой баянист Желябин, который чуть ли не каждый день выступал по донецкой радиостанции «РВ-26», Санька успел бы переломать все деревья, заборы в округе — мастерил луки и стрелы. Желябин оглушил Саньку игрой на баяне. Здорово он играл. Особенно переборы у него получались… Фокусник, а не артист!.. Санька бредил баяном, пока мать не купила гитару. Этот инструмент был легче баяна. Даже весом полегче. А и на гитаре у Саньки не получилось миллионной доли того, что выделывал на баяне Желябин. Гитара отбила охоту и от баяна. Были у Саньки и другие увлечения. Но то было детство. А вот рисование…
В тот холодный, голодный и слякотный день, после похорон Вити, Санька понял: если основательно постараться, когда рисуешь, обязательно получится по-настоящему; нужно только стараться. И еще понял Санька: человек не знает, на что он способен, пока не возьмется за дело по-настоящему.
Олень из учебника по географии решил судьбу Саньки.
Через три года, когда Санька нес мимо стадиона справку об окончании семи классов и метрику, подколотые к заявлению в Донецкое художественное училище, стены в доме Романовых были, как у Ляхинских, сплошь закрыты картинами.
А потом, еще не начались вступительные экзамены в училище, отец сказал Саньке:
— Пойдем, сынок, я тебе покажу чтой-то, — и положил руку на его костлявые плечи.
Рука у отца была тяжелая, сильная. Он был здоровый дядька — отец. Мог один, без помощи ломика, поставить забурившуюся вагонетку на рельсы. Когда шахтеры выезжали на маевку в Ясиноватский лес и, подвыпив, принимались дурачиться, с отцом никто не брался бороться один на один: наскакивали по двое, а то и по трое. Высок ростом, могуч в груди. У него были густые черные брови, широкий лоб; пиджак на плечах всегда натянут так, что казалось: вот-вот треснет и полезет по швам. У отца была густая шевелюра и густо-голубые глаза. Но от отца Саньке только и досталось, что глаза, шевелюра да рост: он пошел в мать — в узкую кость, и лицом не отличался от матери… Шли.
