Вот сила зависти и сила ненависти к чужому процветанию. Чужому — принципиально, потому как финикийцы создавали свою империю, презрев фундаментальные основы античного мира, презрев кровожадную воинскую доблесть того же Рима. Процветание финикийцев основывалось на уме, на дипломатических и менеджерских, как сказали бы сегодня, талантах административной элиты, на трудолюбии ремесленников, на предприимчивости купцов и опытности мореходов — финикийцы жизнь выращивали, а не завоевывали. У них даже армии своей не было. При необходимости нанимали. Зрелище для римлян действительно непереносимое.
По сути, передо мной памятник не городу — это памятник фразе Катона Старшего «Карфаген должен быть разрушен». У римлян было много врагов, но никто не вызывал у них такой выжигающей все и вся злобы. Жуть ее пробирает даже меня, бесконечно далекого и от Катона, и от финикийцев. Вот ОНО. Перед тобой. Смотри.
И еще один карфагенский сюжет. Сегодняшний. Как бы параллельный. Территория архитектурного заповедника, расположенного у подножия холма, образует прямоугольный треугольник. Один катет — решетка забора, за которым улица, второй — парапет, за которым море. Ну а гипотенузой стал высокий (метра три) белый забор-стена, который, начинаясь в дальнем углу заповедника у моря, поднимается по склону вверх, отрезая заповедник от холма, прижимая его к морю. Там, на холме, нависающем надо мной, уже нагулявшимся по немногочисленным дорожкам и аллеям и сидящим сейчас в маленьком открытом кафе, и пьющим кофе, и курящим свою сигаретку (последнюю, кстати, в пачке), — там, на холме, другая жизнь. Нынешняя. Тунисская. Из зеленой пены пышных крон вздымаются верхние этажи дворцовых построек. А сверху над крышами реет огромное полотнище красного флага с пятиконечной звездой и белым полумесяцем. Это загородный дом президента. Белый забор принадлежит уже не заповеднику, он отделяет резиденцию. По нашу сторону, то есть на территории заповедника, под забором расставлены сторожевые будки, и у каждой будки вооруженный солдат. Бдительно и настороженно всматриваются они — больше им смотреть некуда — в нас, туристов. В иностранцев, каждый из которых по приезде в Тунис был предупрежден: в этой стране можно фотографировать все, кроме президентских резиденций. И гуляя по заповеднику с расчехленным фотоаппаратом или видеокамерой, каждый из нас постоянно чувствует на себе взгляды вооруженных людей. Нет, стрелять из своих длинных автоматов в тебя, неосторожно повернувшего камеру в сторону дворца, они, скорей всего, не будут, и никто не побежит засвечивать пленку. Но и ощущения вот этого присмотра за тобой вполне достаточно.
