Я поднялся на небольшую смотровую площадку (каменная терраса с балюстрадкой), посмотрел сверху на камни, послушал мелодичное журчание итальянской (в женском исполнении) речи, и когда девушка-экскурсовод махнула рукой в сторону разрытого котлована, в потоке ее слов проскочило знакомое: цистерна. Ага, значит, вот эти тяжелые полусводчатые каменные строения в котловане — остатки городских цистерн.
Сделал пару снимков. Потом спустился с этой терраски по каменным (античным, надо полагать) ступенькам вниз и прошелся до цистерн. Десять метров. Еще одна каменная лестница вниз, к цистернам. Я спустился, и — соответственно — поднялись и сомкнулись надо мной своды этого пещерного городка, обозначились его площадки, галереи, проходы-лабиринты. Сложено все из серого ноздреватого камня. (Песчаник?) Сооружение старое. Очень старое. Настолько старое, что камень, из которого оно строилось, устал держать на себе след человеческого усилия, устал быть даже развалинами Города — выщербленный, выветренный, он практически вернулся уже в свое исходное состояние — в состояние просто камня, то есть времени, не имеющего (для меня по крайней мере) начала и конца.
И эти каменные руины, на которые я смотрю, воплощают сейчас для меня не память об истории (то есть о человеке) — они материализуют сам процесс развоплощения, растворения жизни и памяти о ней. По сути, я смотрю на испаряющееся, исчезающее на стекле влажное туманное пятно моего выдоха: ну, а — несколько секунд или несколько тысячелетий — временная протяженность этого процесса уже не принципиальна, да и порядок здесь сопоставим.
То есть ничто не вечно. Мысль как бы тупая. Элементарная. Но холодок пробирает, когда тоскливую жуть этой мысли материализует камень.
Вот это и есть Карфаген.
Не руины, хранящие память о городе, а материализованная в камне Идея Разрушения Города.
Оказалось, что для полноценного, так сказать, посещения этого памятника истории вполне достаточно фразы, произнесенной две тысячи лет назад: «Карфаген должен быть разрушен».
Очень хотелось бы надеяться, что даже Катон Старший не представлял себе степень, до которой может дойти разрушение города.
Тот ненавистный Катону финикийский Карфаген римляне разрушили до основания. Даже землю на этом месте перепахали. Но и этого казалось им мало. И чтобы уничтожить саму память о процветающем — торгующем и созидающем — финикийском Карфагене, римляне построили на этом месте свой, римский Карфаген. Но место уже было проклятым — от каменного тела их, огромного по тем временам (сужу по остаткам цистерн) города не осталось ничего, кроме полусотни фрагментов, которые, не стесняя друг друга, вполне могут разместиться на склоне размером с московский детский парк. Весь заповедник я обошел минут за двадцать.
