—А кто?
—Йоханна Дарлингтон Сьюард et aliae[2]— я имею в виду твоих остальных внучек.
—Ёб… — Смит зажмурился. — Джейк, я тебе бесконечно признателен. Приношу свои извинения.
—За что? — удивился Сэлэмэн. — Судья еще не признал тебя вменяемым — следовательно…
—Хватит, Джейк, сдаюсь! Ты мне уже напихал полный нос табаку! Ах, стервы! Моя маленькая Йоханна — нужно было утопить тебя при рождении! Ее мать, Эвелин, все сажала ее мне на колени и напоминала мне, что мы тезки. А эта мерзавка писала мне на штаны — в знак дружбы. Значит, Джун, Марла и Элинор с нею… ну-ну.
—Йоханн, они почти достигли своей цели. Я пошел на все, кроме государственной измены, чтобы дело попало судье Мак-Кэмпбеллу. И лишь тот факт, что я был твоим поверенным более пятнадцати лет, решил дело в нашу пользу. Это — и еще одно…
—Что?
—То, что твои внучки тупые. Если бы они сразу начали добиваться опекунства, они бы его получили. Но сначала они решили доказать, что ты мертв.
— Ага. Слушай, Джейк, я — потом — смогу выкинуть их из завещания?
— По-моему, ты можешь сделать еще большую гадость. Ты можешь пережить их.
— Это хорошая мысль. Так я и сделаю. Да, это будет забавно!
— Попытка доказать, что ты мертв, была глупой. Такой им адвокат попался. Эксперт за четыре дня подготовил материалы, и суд за четыре минуты решил дело по прецеденту «Поместье Парсонса против Род-Айленда». Я надеялся, что больше не увижу их; этот их пацан с купленным по дешевке дипломом просочился сквозь паркет… Но тут, понимаешь ли, в дело вмешался Паркинсон… а его адвокат — настоящий.
— Паркинсон? Наш малыш Парки? Слабоумный экс-директор?
—Угу.
— М-м… да. Фон Риттер был прав: не стоит никого унижать. Это чревато. Но он-то каким боком влез в дело?
— Формально — никаким. Просто Паркинсон и адвокат его тещи каждый день приходили в суд и консультировали твоих внучек. Йоханн, я решил пока оставить все как есть и не добиваться пересмотра дела: наши свидетели вряд ли смогут поручиться под присягой, что ты восстановишься полностью и сможешь вести дела. Тем более не могли они поручиться тогда… Согласием на признание тебя временно недееспособным мы выбили почву из-под ног твоих девочек и использовали их растерянность: убедили прокурора предложить опекуном меня. Ну, и все. А став твоим опекуном, я принялся тасовать акции: ссудил Тилу денег и продал ему часть контрольного пакета. Все чисто. Никаких залипух типа «десять долларов и прочие ценности»… Таким образом мы собрали новый контрольный пакет: собственные акции Тила, плюс мои, плюс те, которые я ему продал. Потому что, если суд пересмотрит свое решение, завтра же явится Паркинсон, предъявит поручение от внучек — и вышвырнет меня вообще, а Тила — из президентов. Все висело на волоске…
