— Ого, — удивленно подняла брови Катерина. — Работала. А вы что, знаете…
— Что такое театр? Федечка, ой, я умру сейчас. — Володя качнулся вперед и уперся рукой во вросшего в землю каменной статуей Федора. — Они же нас за бандитов принимают…
— А кто мы есть? Чистые бандиты. Посмотри на себя — тебе только пальцы веером — и вперед…
— Ну ладно. Алексей, пойдете в кабины-то или как?
— Алеша, пошли в кабины. Как интересно! — Глаза у Катерины заблестели. — Ребята, а вы кто?
Очнувшийся Игнат тем временем складывал в сумку три бутылки коньяка, огромную полиэтиленовую флягу с лимонадом, соленые орешки, шоколадки, еще какую-то мелкую дребедень.
— Так, ну, двинулись. — Володя махнул рукой на Кронверкскую.
Когда они свернули с проспекта, Катерина спросила, обращаясь ко всем троим кожаным:
— Слушайте, а мы не на «Ленфильм» случайно направляемся?
— О, братцы, вот это женщина! — заорал Володя. — Врубается моментально. А у Данилевского я вас видел, Катя, точно, видел.
— Да видели, конечно. Я от него год назад ушла.
— А что случилось?
— Вернее, меня ушли. За развязное поведение. — Катерина стрельнула на Володю глазами.
— Ну ладно, ладно, развязное поведение. Это невеста моя. — Алексей взял Катерину под руку. — Прошу любить и жаловать.
— Так. — Игнаша остановился. — Давайте поставим все точки над «i». — Монолог явно давался Игнате с трудом, но, уцепившись за мысль, он желал высказать ее до конца. — Алексей, за кого ты нас держишь? Невесту твою мы не обидим. Идете с нами дальше?
— Конечно, идем. Ребята, а от вас позвонить можно будет? — Катерина обняла Алексея и чмокнула его в щеку. — Алеша, надо Людмиле Алексеевне через часик позвонить, ага?
Они свернули под высоченную арку и миновали маленькую деревянную избушку с сидевшим в ней старичком-охранником, не останавливаясь, только Игнаша, повернув голову, махнул сторожу рукой. Тот кивнул в ответ и не стал требовать у компании пропуска. Территория бывшей киностудии «Ленфильм» была совершенно пуста — если Алексей здесь не бывал никогда и принял пустынный вид как должное, то Катерина, последний раз появлявшаяся на «Ленфильме» года два назад, была крайне удивлена отсутствием какого-либо движения, обычного прежде для этого места. Не было видно гордого вида такелажников, неспешно везущих из мебельного склада в павильон огромную металлическую телегу, нагруженную шкафами, пианино, диванами и стульями, с бегущей за ней, охающей и ахающей женщиной-реквизитором, ответственной за то, чтобы, не дай Бог, не поцарапали по пути полированную мебель, не порвали обивку стульев, не уронили пианино, не разбили зеркало. Куда-то подевались все машины: лихтвагены, тонвагены, камервагены и прочие «вагены», обеспечивающие доставку на съемочную площадку необходимого оборудования, не бегали из павильона в кафе и обратно истеричные ассистенты режиссеров в поисках внезапно, в самый нужный и ответственный момент исчезнувшего рабочего, светотехника, реквизитора, костюмера или главного актера, молчала столярка — высокое здание, где изготавливались декорации и откуда всегда доносился вой механических пил.
