* * *
Экспансия американского "заднего двора" в Евразию ослабила собственные американские тылы. Растущее, всё более ожесточённое нежелание Латинской Америки оставаться чьим бы то ни было "задним двором"[66] сопровождается растущим нежеланием Европы стать его новым ответвлением и, напротив, острым осознанием своей уязвимости в собственном "заднем дворе": на Балканах ("опасный backyard Европы" — Сербия, Босния, Македония, Албания, Черногория, Косово),[67] даже в Бельгии (как "заднем дворе демократии"),[68] Испании, Италии и Португалии (как "заднем дворе Европы").[69]
Стоило Соединённым Штатам объявить о проекте размещения системы противоракетной обороны в Польше и Чехии, очевидно направленной против России, как евроатлантическое общественное мнение впервые расценило его как акт вмешательства США. в дела "заднего двора" (!) России (Russia. nel suo "cortile di casa", l'arriere-cour russe[70]), даже прямо не граничащего с основной территорией России, но представляющего для неё прямую угрозу. Так недружественная военная экспансия в регион, начатая с расширения НАТО на Прибалтику, тиражирования сербской "революции" на Украине, в Грузии, Киргизии и Андижане, альтернативной энергополитики в Закавказье, автоматически перевела геополитический статус даже членов НАТО в Восточной и Центральной Европе в разряд грубо, по-американски поименованной зоны российских интересов.
Американский критик администрации США провёл прямую аналогию: "Как бы реагировали США, если бы Китай объединил Кубу, Никарагуа и Венесуэлу в военный союз, убедил Мексику продавать нефть Пекину и в обход Соединённых Штатов и начал ввязываться в дела Центральной Америки и Карибских стран затем, чтобы с помощью выборов отстранить от власти дружественные режимы? Как бы реагировал Вашингтон на российское решение установить противоракетные установки в Гренландии? (.) Но не Москва продвигает военный альянс к нашим границам или строит базы и размещает противоракетные установки на нашем переднем и "заднем дворе" (our front and back yards)".[71] В такой ситуации американский адвокат администрации США постарался отличить "дальнее зарубежье" России от "ближнего",[72] чтобы избавиться от неприятных аналогий и вновь отказать России в праве на безопасность.
Но тщетно. Конфликт архаичной, империалистической американской политической философии "заднего двора" с естественными интересами каждого государства в его "ближнем зарубежье" растёт — и уже не ограничивается окружением России.
