— Отчего хмуритесь, Александр Маврикиевич?
— Чувство осталось нехорошее. Я известил господина Александровского, что его детище нынче в строй вступает, приглашал почтить присутствием. Он ответить не соизволил. Скажете — чушь? А на душе покою нет. Будто украл его лодку.
— Сантименты, любезный. Корабль — казенный, фотограф от судьбы своего детища открестился. Не корите себя.
— Так-то оно так. Но думаю порой, «Александровка» норов покажет. Слишком он ее любил, что живого человека.
В первом опытовом походе погружений не замышлялось, оттого Макаров велел лодку вести севернее морского маршрута. Берг счел, что подводный выхлоп лишнее топливо ест, нагружая нагнетатель выпуска газов. Посему на корабле завелась двадцатидюймовая дымовая труба, откидываемая назад и отсекаемая захлопкой, которая дымила, как у заурядного парового катера.
Покинув прагматичного лодочного командира на рубочном мостике, капитан-лейтенант нырнул в люк, спустился на нижнюю палубу и ощутил крымский зной. Матросы стояли на постах в мокрых от пота форменках. Скинув офицерский бушлат и пилотку, ставшие повседневной формой подводников, Берг повернул штурвал машинного отсека. Макаров, преданный правилам непотопляемости, велел держать переборки затворенными и без разрешения начальников постов по отсекам не гайцать.
Навстречу буквально вывалился Том.
— Ваше благородие! Младший кондуктор сознание потерял.
Приказав отправить пострадавшего в нос, Александр пробрался в корму. Термометр на стенке показал шестьдесят пять градусов. Ни в «Мониторе», ни на малых подлодках такого пекла не было, хотя и там грело вовсю. Томас чуть отдышался и тоже вернулся в машинное.
— Сэр Алекс, еще электромоторы не стоят. На «Щуке» от них знатно парило. После погружения, когда котел горячий и электрические греют, тоже тяжело, но терпеть можно.
Понимая, что вытяжка не справляется, Берг приказал открыть задний люк в подволоке и не задраивать переборочный, сам снова полез в рубку.
— Вот и привет от фотографа, Степан Осипович. Командуйте снизить давление, и помалу уходим домой. Что Бог простил на малых лодках, на большой «Александровне» со ста шестьюдесятью силами — смерть.
— Отчего ж? — удивился Макаров.
— В машинном — преисподняя. Лодку снова придется на берег поднять и о забортном охлаждении думать. Чую — и здесь, и на «Мурене» с погружением надобно сразу пар стравливать. Чистая физика. Со сжатием газ греется, с расширением охолаживается.
— Постойте. А по всплытии как? Давления нет, топка остыла. Плавать в дрейфе что г…но в проруби, пока наново пар не поспеет?
