— Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться, — встрял Джон. — Экипаж в походе называется кратко. Механик-кондуктор говорит мне «кэп». Я говорю «машинное». Если рулевой пробует говорить «господин лейтенант, соизволяйте глянуть на прибор глубины», беда есть возможна.
— Как же он это сообщает?
— Орет: тонем, кэп!
— Вы намекаете, что ко мне также полагается сокращенное обращение?
— Так точно. Балластных систерн маховики есть за вашей спиной. Они поворачиваются в погружение.
— Иными словами, в сторону, князь?
— Так точно. Александр Маврикиевич, генерал-адмирал утвердить обращение. Под водой он есть просто князь.
— Договоришься у меня, Джон. Отправят тебя обратно в Америку разжалованным до боцмана, — прошипел Берг.
— Полноте, — проявил либерализм августейший подводник. — А отчего мы погружаемся?
— Корабль обязан идти под генерал-адмиральский вымпел, князь. Я не иметь вымпел. Он не нужен внизу. Приготовиться к погружению на перископную глубину! Погружение!
Гальюн на «Генерал-адмирале» просторнее отсека субмарины и намного светлее, подумал гость. Как в гробу, хотел сказать он, но одумался — моряки суеверные.
— Мне докладывали, что обе лодки достроены. Это правда?
— Так точно, князь.
— Выходит, вас давно пора с завода перевести на военную базу.
— «Ерша» и «Щуку». Когда смогу начать работу с «Александровкой»?
— Вы уже ей имя подобрали, Берг, раз автор не сподобился. Смету я видел. Выходит как две канонерки. По возвращении обсудим. Зависит от… Не буду забегать вперед. Разрешите глянуть в перископ.
Великого князя интересовало решительно все. Он принял бутерброт, откушал чаю с сухарями, разогретого на крохотной электроплите, сходил в гальюн — то есть уединился в носу у ведра в футе от унтера. Втиснулся в вонючее машинное пекло, испросил дозволения переключить электромоторы на генерацию, через полтора часа — обратно, когда «Щука» вышла в намеченный район и приготовилась к уборке труб. По количеству задаваемых вопросов князь превзошел ребенка.
— Почему у нас только пять мин?
— Поставить направляющие в два ряда, будет десять. Больше не могу. Лодка погружается с дифферентом на корму и не хочет вниз.
— То есть десять мин — предел ее вооруженности?
— Вместо мин унесет две четырнадцатидюймовые торпеды, по одной с каждого борта. Только торпед пока нету.
Про себя Берг добавил — единственную утопили по приказу Попова.
— Обсудим, — многозначительно сказал генерал-адмирал.
Лодка всплыла и застопорила ход. На волнах плясали пять веселых ярко-красных буйков, растянувшихся в ровную праздничную линию.
