(Вот ведь, как я умею запутанно выражаться, восхитился Кретьен собственому умению. И сказать-то было всего пару слов, а я накрутил — так что сам черт не разберется…) И Филипп тоже изумленно приподнял брови, ненамного превосходя в понятливости врага рода человеческого:
— То есть как это — иссяк?..
— Нет, дело не во мне, сир мой… Не стоит смотреть на меня как на несчастного, растерявшего все вдохновение. Просто книга, которую вы соблаговолили мне дать, кончилась.
— Так значит, вы…
— Кончилась книга, мой сир, но не история. Дело в том, что у этой книги не оказалось конца. Должно быть, там не хватает нескольких страниц — или просто список неполный.
— Неполный?
— Но на то непохоже, мой сир. На последней из имеющихся страниц обрывается фраза.
— Вот как, значит, она еще и не закончена!.. Если бы отец знал…
— Не закончена, — Кретьен так и впился глазами в бледное Филиппово лицо. — А вы уверены, что в вашей библиотеке не найдется продолжения? Эта книга, она была одна?..
— О, совершенно уверен, — юный граф даже как-то успокаивающе махнул рукой, будто весть о том, что книги нет, должна Кретьена несказанно утешить. — Она такая одна у нас появилась, разве я не рассказывал?.. Да я ее с детства помню — единственная книжка, которую наши клирики не могли прочесть, она меня все время притягивала, как цветок — пчелу…
— Какая жалость, мессир Филипп! — возглас досады, если не сказать больше — горя, сам собой сорвался с труворовых губ. Юноша взглянул чуть удивленно, приподнял красивую бровь:
— Так вы поэтому не можете окончить роман, друг мой? Что ж вам стоит самому придумать окончание на свое усмотренье — уж я-то полностью доверяю вашему поэтическому вкусу…
— Зато я ему не доверяю, своему «поэтическому вкусу», — Кретьен досадливо стукнул кулаком о колонну, ушиб руку, но легче не стало. Он и сам себе дивился — почему это его так огорчает?.. Почему он вообще рассчитывал так просто взять да и обрести в библиотеке то знание, ради которого бедняга Персеваль, например, год за годом прочесывал леса Бретани?.. — Понимаете, мессир Филипп, поэтический вкус здесь ни при чем. Я не знаю правды.
Помолчал еще, испытывая жуткое желание погрызть ногти, по примеру мессира Анри, и добавил наконец, глядя в сторону, вниз, на зеленое цветенье в солнечном золоте:
— Расскажите мне, пожалуйста, как к вам попала эта книга. Я помню только, что ваш отец ее откуда-то привез… Или ему привезли?.. Из Святой Земли, кажется…
— …Я, конечно, тогда еще не родился, да что там — государь мой отец еще не женился на моей матушке… Даже вы, друг мой, тогда вряд ли уже жили на свете. Дайте-ка посчитаю… да, лет сорок назад, точней можно посмотреть в хронике — у нас во Фландрии случился жуткий голод. Вышел неурожайный год, дожди, и какие-то стычки не помню с кем нас совсем обессилили и перекрыли пути торговли. Если вам интересно, Кретьен, мы можем позже посмотреть точнее — записи велись исправно, боюсь только, что в этом замке их нет, но вот по возвращении в Аррас…
