— А когда вы его найдете, — спросила Молли, — это вернет жизнь моей сестре?
Клинг наблюдал за ней, за пожилой женщиной двадцати четырех лет, сидевшей на стуле, опустив плечи, скорбя об утраченной жизни и вынашивая в себе новую жизнь. Они долго молчали. Наконец Клинг сказал, что должен идти, и Молли любезно предложила ему чашку кофе. Он отказался, поблагодарив ее, обменялся рукопожатием с Беллом и вышел на улицу Риверхеда, залитую прохладным послеполуденным осенним солнцем.
Из средней школы гурьбой выбегали дети, и проходивший мимо Клинг смотрел на их чистые лица — на шумных мальчиков и хорошеньких девочек, смотрел, как они носятся и перекликаются.
Всего несколько лет назад Джинни Пейдж была таким же ребенком.
Клинг шел медленно.
Становилось все холоднее, и ему захотелось, чтобы скорее наступила зима. Это было необычное желание, поскольку он по-настоящему любил осень. Хотя в этом есть что-то странное, подумал он, любить время умирания — умирающие листья, угасающие дни и…
Умирающие девушки.
Клинг отбросил эту мысль. На углу напротив школы стояла тележка с хот-догами; ее усатый хозяин в белом фартуке радостно улыбался. Он опустил вилку в дымящуюся кастрюлю с сосисками, затем в кастрюлю с кислой капустой, потом отложил вилку, зачерпнул горчицу из банки, распределил ее должным образом и подал законченный шедевр девочке лет четырнадцати, стоящей перед тележкой. Она расплатилась, и, когда откусила первый раз, на ее лице отразилась такая неподдельная радость, что, прежде чем продолжить путь, Клинг остановился понаблюдать за ней.
На мостовую в погоне за резиновым мячом, выкатившимся с тротуара, вылетела собака. Она скакала и прыгала у обочины, и вскоре перед ней, визжа тормозами, остановилась машина. Водитель покачал головой и бессознательно улыбнулся, увидев счастливого пса.
С деревьев падали листья, оранжевые и красные, желтые и буро-коричневые, охристые и бледно-золотистые, образуя на тротуарах хрустящие под ногами холмики. Клинг вслушивался в этот звук, вдыхал свежий осенний воздух и думал: это несправедливо, она должна была жить еще так долго.
Когда он вышел на проспект, налетел холодный ветер. Берт направился к станции надземной железной дороги, но ветер проникал под куртку, стараясь добраться до мозга костей.
Голоса детей из школы остались далеко позади, на Девитт-стрит, заглушенные пронзительным свистом ветра.
Клинг забеспокоился, не пойдет ли дождь.
Ветер завывал вокруг, рассказывая о тайных, запутанных делах, о смерти, и стало еще холоднее. Холод пробрался вверх по позвоночнику и обосновался сзади на шее, как холодная, мертвая рыба, и Клингу захотелось надежного тепла пальто с воротником.
