— Да! — откликнулся я. — Входите.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась голова, принадлежащая мужчине лет сорока.
— Ой, здрасьте, — дурашливым голосом произнесла она.
Вслед за головою в комнату протиснулся ее владелец, который, казалось, в свои сорок лет впервые в жизни напился и теперь спешил поделиться с окружающими новыми ощущениями. Вот только спиртным от него не пахло. Это был мой сосед, Воронков Игорь Анатольевич, которого я раньше не видел, потому что его запирали в комнате. Я испытывал замешательство, не зная, как себя вести в обществе с сумасшедшим. Воронков сам пришел мне на помощь, нарушив неловкую паузу.
— Послушайте, — зашептал он, озираясь на дверь. — Я должен сказать вам очень важную вещь. Но вы должны обещать мне, что никому ничего не расскажете. Обещаете?
— Обещаю, — произнес я.
— Дело в том, что я это совсем не я! — торжественным полушепотом объявил сосед.
— А кто?
— Я дух из Кандурова.
— Откуда?! — удивленно переспросил я.
Воронков возмущенно замахал руками.
— Да не откуда, а чей. Искандурова.
— Какого еще Искандурова? — уточнил я, наивно полагая, что в лепете соседа есть хоть капелька смысла.
— Да того, что помер здесь до вас, — объяснил Воронков.
— А-а, — протянул я.
А про себя подумал о том, как мне повезло, что Игорь Анатольевич не сошел с ума до того, как отец сделал мне прописку. Ведь в нашей стране те, у кого мозги перенапряжены, имеют право на дополнительную жилплощадь. Сколько-то полагается кандидатам наук, сколько-то докторам, а если совсем чокнешься, то можешь претендовать на отдельную комнату. Трекнись Воронков чуточку раньше, и не видать мне этой комнатушки как своих ушей.
И пока я думал об этом, своевременно свихнувшийся сосед продолжал убеждать меня в том, что он это совсем не он, а тот предыдущий жилец, у которого новоселье совпало с собственными похоронами.
— А Игорь Анатольевич, который здесь жил, сейчас где? — спросил я, испытывая небольшой стыд за это легкое издевательство над больным человеком.
— Воронков-то? Да он здесь! — убежденно ответил сосед.
— Где — здесь?
— Послушайте, вы мне не верите. Вы думаете, что я сошел с ума. А я не сошел с ума. Я недоперепил.
— Чего? — удивился я.
— Ну, известно же чего! Выпил меньше, чем хочу, но больше, чем могу, — пояснил свою мысль Воронков и добавил, чтобы быть еще яснее. — Я немножечко пьян.
Сумасшедшего я видел первый раз в жизни, да еще такого, у которого сумасшествие выражалось в том, что он считал себя пьяным. Повезло же Елене Владимировне, жене Воронкова. Такой муж — ценная находка для научной работы женщины-психиатра.
