гитарным нойзом My Bloody Valentine. Где-то в восемь утра юрист выбежал
из подъезда, забрался в грязную Ауди и выехал на Бульварное кольцо.
Мне не следовало попадаться ему на глаза, мало ли какую еще роль он
сыграл в моей жизни, хотя его лицо казалось мне совершенно
незнакомым.
Я ожидал сопроводить Тобольцева до места работы и таким образом
выяснить, где могут заседать мои настоящие обидчики, однако планы
резко переменились, когда Ауди затормозила около Библиотеки им.
Ленина. Неужели этот придурок к тому же аспирант? Тобольцев,
действительно, направился к главному входу в библиотеку, размахивая на
ходу кейсом. На мою удачу, кроме свидетельства о рождении, из своей
квартиры я захватил и все остальные более или менее важные документы.
Среди них был и пропуск в Ленинку, который я так ни разу и не
использовал. Пока все складывалось на редкость удачно, и тем вероятней
становилась возможность какого-нибудь глупейшего прокола, вроде не
продленного пропуска или закрытой вечеринке в библиотеке.
Тобольцев сдал в гардероб плащ, поздоровался с кем-то на контроле и
116
бодренько побежал в недра здания. Особенно высока была вероятность
того, что я его потеряю, не замечу в каком-нибудь зале или столкнусь с ним
лицом к лицу в курилке. Не все же ему красоваться передо мной своим
прилизанным гелем затылком.
Мы остановились в читальном зале №3 – том самом, где героиня
фильма «Москва слезам не верит» высматривала себе жениха. Тобольцев
получил какие-то бумаги и уселся их изучать. На большом расстоянии это
напоминало схемы, но чего именно я определить не мог, к сожалению,
бинокль остался в машине. Фиговая из меня Муравьева. Совсем близко
подходить не хотелось.
Побежали часы. Тобольцев углубился в документы с азартом, вполне
может быть, мне привидевшимся. Я уже не мог изображать из себя
впечатленного красотами сталинской архитектуры иностранца и давать
круги по балкону читального зала. Рискуя потерять объект слежки, я
отправился в легендарную курилку библиотеки и чуть не заснул на
диванчике с зажженной во рту сигаретой. Меня отвлек старческий голос.
Наверное, этот типичный «профессор» в роговой оправе и мышиного
цвета (и качества) костюме разговаривал со мной уже давно. Мы
оказались в помещении вдвоем, а он явно нуждался в покорном
